По поводу создания Фонда "Историческая память"

Т.е. об этом
Все понравилось, но прежде всего:
1.Сама идея создать именно в Москве фонд, который будет заниматься данной тематикой. Очень хорош алгоритм создания Фонда - молодой историк с опытом работы в больших СМИ и профессиональной спецализацией на истории оккупации времен 2МВ публикует ряд получивших большой резонанс в ВЕ книг преступлениям нацистов. Вокруг историка возникает несколько человек примерно также ориентивраонных коллег: умение работать со сми и профессионально занятых по-крайней мере частично историей 2МВ. В России немного профессиональных сообществ настолько правильно выстраивающих свою работу - профессиональные концепции сразу транслируются в "большие СМИ". Это громадный плюс создателей Фонда. Очень хорошо, что не происходит узкой профессионализации темы и замыкания в узко-профессиональной среде.
2. При создании Фонлда сразу заложено сотрудничество с именно теми архивами. которые так волнуют историков-ревизионистов в восточной Европе - прежде всего с архивом ФСБ.Националистичсекая историография ВЕ сделала из архивов КГБ (НКВД) фетиш. И вообще из публикаций документов в этих странах выстроили целую культуру параноидального толка политических шоу. Ориентация Фонда на публикацию большого количества документов из московских и минских архивов - полностью вписывается в восточно-европейскую готовность заниматься масовым чтением "тайных" архивных документов.
3. Хорошо, что историки, противостоящие восточно-европейскому ревизионизму манифестировались не через госструктуры, а - через негосударственный фонд. Бюрократизация академической науки в эксСССР, к сожалению, сделала ее плохо способной быстро реагирвоать на общественную востребованность каких-то тем. Академический мир все таки требует от историков быть максимально узкоспцеилизирвоанными,избегать ангаживроанности в публичные политические споры и т.д. Фонд - это отличная организационная форма, своего рода шлю между миром политики и медий и академической наукой.
4. Удивило внимание к этому событию. 2 первых телеканала России и еще множество журналистов - это просто отлично.
5. Хорошо, что сразу в работу вовлекаются люди из Беларуси. Это и по сути логично - 2МВ, партизанская война, немцекие зверства... - информации и дискурсов на эту тему, связанных с Беларусью и на территории Беларуси - немеренно С другой стороны, проект сразу стал международным. Ревизионистам сложно обявить его русским националистическим.

Естественно рад был видеть старых знакомых - Александра Филиппова, Кирилла Фролова, Головченко... Как обычно на интеллектуальных "туссовках" последних лет хотя бы несколько френдов присутствуют обязательно. LJ надо объявлять элементом национальной безопасности России - его роль в интеллектуальной коммуникации РФ чуть ли ни ключевая... :)

Проф.Иоффе о нашей интеллектуальной коммуникации с Западом

Наше местное.

В газете АП. Созвучно в некоторых моментах с тем, что я думаю. Только я как бы могу позволить себе высказываться менее дипломатично: западные интеллектуальные площадки заняты в основном экспертами, позиционирующими себя в качестве белорусской "опозиции". Будучи заведомо отключенными от реальной информации о политчисеких и прочих решениях в стране эти люди составили своего рода бизнес-сообщество, эксплуатирующее миф о "последней диктатуре в Европе". Ничего иного кроме этого мифа это бизнес-сообщество вовне не выдает, ибо состоит восновном из людей либо низкой профессиональной квалификации, либо - из людей, не обладающих достаточным доступом к информации о ходе любых социальных процессов тут. Ну и это бизнес-сообщество, естественно, заинтересовано морочить голову западному обывателю и разным фондам максимально долго. А брэнд "борцов с режимом" - это в основном у них средство для подавления интеллектуальных оппонентов в борьбе за западный материальный ресурс :)

***

 

***

О восприятии Беларуси

Когда моя статья об особенностях «европейского мышления» была перепечатана «СБ. Беларусь сегодня», я испытал противоречивые чувства. С одной стороны, всякому автору льстит внимание к его персоне. С другой — на кое–какие конференции по Беларуси больше меня не пригласят. Звонок, однако, прозвенел еще год назад, когда на одной такой конференции уважаемый мной автор сказал мне, что в своей последней статье о Беларуси я «перешел грань, за которой начинается апология режима». Речь шла о статье под названием «Будущее Белоруссии: оптимистический взгляд», опубликованной Московским центром Карнеги. Возражать не имело смысла, хотя мне всегда казалось, что изначальной идеологической позиции, которой я спешу осчастливить мир, у меня не было и нет. Обыкновенно я перелопачиваю много информации, прежде чем выработать собственную точку зрения. Однако есть сферы деятельности, где восприятие и есть реальность, и это тождество надо принять к сведению. И вот теперь, опубликовав уже семь статей и книгу о стране, в которой долго жили мои предки, я стал понимать, что мои белорусские исследования подошли к концу. А раз так, то и бог с ними, с конференциями, ведь скоро мне все равно нечего будет на них сказать.

Я работаю в небольшом университете в юго–западной Вирджинии. Иммигрант с 18–летним стажем, я люблю США, Вирджинию и то место, где живу. В университете у меня большая учебная нагрузка. Кроме того, я должен вести исследования по специальности. Оценка исследователя зависит от способности к получению грантов. Пусть не на 100 процентов, но, скажем, на 70. Гранты позволяют ездить в интересующие тебя районы и страны, они покрывают другие издержки (к примеру, опросы и интервью), они же «привозят» тебя на всякие научные сборища, ибо не все университеты щедро финансируют участие в них. Наконец работа над официальным проектом дисциплинирует и ведет к публикациям, а это особенно важно. С 2002 года я подал шесть заявок на исследовательские проекты по Беларуси и не получил ни гроша. Как человек не слишком самоуверенный я винил самого себя. Все проектные предложения участвуют в жестком соревновании, исход которого зависит от анонимно высказанного мнения коллег. Ну что поделать, если я не сумел их убедить! Получается, что все свои работы по Беларуси я написал во время и нередко на деньги, «позаимствованные» у других проектов. Действительно, с 1995 по 2002 год я получил средства на четыре проекта по России, и они кормили меня до 2005 года. Я имел возможность регулярно ездить в Россию, а уж оттуда, улучив момент, наведывался и в Беларусь. Когда же я захотел, так сказать, легализовать свой профессиональный интерес к Беларуси, из этого ничего не вышло. Шесть неудач хоть кого приведут в отчаяние. А ведь заявка на исследовательский проект съедает еще и уйму времени и энергии. Когда все усилия уходят в песок, начинаешь комплексовать. Отчаявшись, я в этом году оформил новую заявку по России — и с первой попытки получил значительный грант.

Это и натолкнуло меня на мысль, что, возможно, не одно мое творческое бессилие было виной отказов в финансировании. Более того, мне показалось, что мои частные неудачи высвечивают проблему более общего характера. Прискорбно, но факт: Беларусь мало кого здесь интересует. Представления о ней скудны и карикатурны. Чуть больше знают о Беларуси в Европе, но различия непринципиальны. Это хорошо, конечно, что есть люди, наделенные критическим взглядом и любопытством. К числу тех западных специалистов по социальным наукам, чьи воззрения на Беларусь адекватны и при этом чужды идеализации, я бы отнес политологов Стефена Уайта из Глазго и Александра Рара из Берлина, историка Марка Элмонда из Оксфорда и экономиста Марио Нути из Рима. Негусто, особенно если учесть, что и названные мною специалисты высказываются о Беларуси крайне редко.

Могут спросить: а что же сами белорусские авторы? Их голоса и вовсе никому не слышны. Хотя мне давно кажется, что если бы, скажем, Леонид Заико, Юрий Шевцов, Юрий Дракохруст, Александр Федута, Валентин Акудович и Павел Якубович время от времени писали тексты для западной аудитории, то господствующее представление о Беларуси было бы менее прямолинейным. То, что все названные фамилии, кроме Якубовича и Шевцова, принадлежат критикам существующей власти, не должно смущать. Толковая и не зацикленная на идеологии критика была бы только на пользу брэнду Беларусь. Нужна объективная картина происходящего в живой и развивающейся европейской стране, а она невозможна без критического взгляда. Создание такой картины общими усилиями белорусов, относящих себя к антагонистическим лагерям, помогло бы преодолеть их взаимное ожесточение. Без этого преодоления не будет национальной консолидации, чье значение в деле отстаивания и утверждения суверенитета страны важнее экономической независимости, и пример стран Балтии это подтверждает.

Необходимостью донести до общественного мнения других стран сложную и по возможности объективную картину жизни в стране под названием Беларусь должны были бы озаботиться все белорусские имиджмейкеры. Здесь, как говорится, конь не валялся и уже поэтому есть простор для творчества. Можно было бы, например, перенять опыт устроителей международного дискуссионного клуба «Валдай», участники которого, западные исследователи России, встречаются с руководителями страны. Возможны и менее амбициозные начинания в виде спонсируемых Беларусью конференций с широким набором участников. Возможно финансирование грантов на соревновательной основе. Например, мой коллега из Питтсбурга недавно получил грант от фонда «Русский мир» и теперь пишет труд по интеллектуальной истории Петербурга. Конечно, скептики скажут, что даже при всех своих затратах на мировое признание Россия не очень–то и преуспела в части влияния на западное общественное мнение. Наверное, это так и есть, но важны нюансы. Если бы кто–то на Западе писал о Беларуси хоть пятую часть того, что со знанием дела пишут о России Стефен Коэн из Принстона, Николай Петро из Род–Айленда, Дмитрий Саймс из Вашингтона или Александр Рар, это в корне изменило бы психологический климат западного белорусоведения. При этом не нужно рисовать идиллию, равно как и не нужно думать, что на Западе все так уж идеологически зашорены. Дайте людям интеллектуальную пищу. Опубликуйте что–нибудь о Беларуси, скажем, в журнале «Нью–Йоркер», который читают интеллектуалы. Или в «Атлантик Монсли». Глядишь, кто–то и заинтересуется. Между прочим, значительная часть американских дипломатов, представляющая свою страну в Москве, включая, безусловно, послов, имеет вполне глубокие представления о России. Как вы думаете почему? Я думаю, потому, что на Западе существует целая палитра осмысленных взглядов и представлений об этой стране. Пока западные представления о Беларуси несравненно более одноцветны и, хуже того, карикатурны. Это положение можно и нужно изменить.

Григорий ЙОФФЕ, профессор Рэдфордского университета. США.

Фото: Александр КУЛЕВСКИЙ

Дата публикации: 30.10.2008

 

http://www.sb.by/print/post/76128/

"Белорусская идеология антинацизма в охваченной культом коллаборантов Восточной Европе"

Специально для сайта «Перспективы»

Юрий Шевцов

Белорусская идеология антинацизма в охваченной культом коллаборантов Восточной Европе

Шевцов Юрий Вячеславович – политолог, директор Центра по проблемам европейской интеграции, Минск (Белоруссия).

Переоценка истории Второй мировой войны и сотрудничества с нацизмом стала стандартом почти во всех восточноевропейских странах. На этом фоне Беларусь как бы взяла на себя миссию защиты целой восточноевропейской традиции, подавляемой в регионе растущим национализмом, защиты морально-политических основ общеевропейской цивилизации, символом которых в ХХ веке стал Нюрнберг. Почему реабилитация коллаборантов оказалась невозможна в Белоруссии? Что представляли собой белорусские националисты, сотрудничавшие с нацистами? В чем корни самого феномена восточноевропейского коллаборационизма и его сегодняшней апологии? Не состоят ли они в типовых особенностях возобладавшей в Восточной Европе версии национализма, для которой даже история собственного народа сводится к истории узкого национально-ориентированного «кола», а все остальное, включая высшие универсальные ценности, вторично? И есть ли будущее у этой иррациональной и тоталитарной идеологии? Белорусский политолог Юрий Шевцов предлагает целую концепцию, объясняющую восточноевропейский культ коллаборационизма.

Далеко не всегда споры о трактовке исторических событий сохраняют общественную актуальность через 60 лет после самих событий. Вопрос о коллаборантах, то есть тех, кто сотрудничал с немецкими оккупационными властями во время Второй мировой войны, такую актуальность сохраняет.

Удивительно, что современные националистические движения в Восточной Европе тесно связаны с положительной трактовкой коллаборационизма. Где бы ни происходило усиление этих движений и где бы они ни приходили к власти – везде идет «переоценка» сотрудничества с нацистами. В Латвии и Эстонии меняется отношение к службе в Ваффен СС, в Украине героизируются Роман Шухевич и дивизии СС «Галичина», в среде белорусских националистов – создается своего рода культ Беларуская Краёвай Абароны (БКА) и т.д.

Этот процесс имеет несколько стандартных переходных фаз. Везде начинается антикоммунистическая компания с описанием жертв коммунизма; она обязательно переходит в характеристику действий коммунистов как геноцида данного народа; затем происходит приравнивание коммунистов к нацистам и, исходя из этого, убирается однозначно негативная моральная оценка коллаборантов. Следует описание зверств советских партизан и Советской Армии в ходе войны и положительно характеризуются действия части оккупационной немецкой администрации. Потом героизируются коллаборанты, ушедшие в леса после освобождения данной страны от нацистов. Послевоенное сопротивление коммунистам трактуется однозначно положительно.

Никаких отклонений от этого стандарта в националистических кругах Восточной Европы нет. Разница лишь в том, какие типы коллаборационизма героизируются. Белорусские, латышские и эстонские националисты предпочитают бойцов и командиров оккупационных формирований, которые до конца сражались на стороне немцев. Украинский национализм делает акцент на героизации УПА, созданной на базе ушедших в лес после Сталинградской битвы местных полицейских и военнослужащих украинского батальона 201-й охранной полицейской дивизии.

Несколько в стороне – польский вариант. В Польше немцы не создали заметных польских коллаборантских структур. Там функцию «стандартных» коллаборантов сегодня выполняет Армия Крайова (АК), которая сыграла в ходе войны незначительную роль, но по своей идеологии была очень похожа на остальные восточноевропейские «национализмы» той эпохи. Польский национализм при оценке войны ищет примирения с их трактовками, выстраивая систему взаимных «прощений» военных зверств и «понимания» коллаборантских устремлений.

Во всех восточноевропейских странах, кроме Беларуси (и Украины, где процесс еще не завершен), этот стандарт уже закреплен юридически в качестве единственной допустимой нормы в публичных высказываниях. Уголовное преследование за использование советской символики и отрицание «коммунистического геноцида» нацелено прежде всего на реабилитацию коллаборантского элемента в национальной истории. Причина понятна: основным моральным оправданием послевоенных коммунистических режимов в этих странах было участие местных коммунистов в борьбе с нацизмом. Все остальное – индустриализация, устойчивые национальные границы, развитие культуры и городов – производное от основного антинацистского посыла. По нему и наносится местными националистами идеологический удар в ходе «декоммунизации».

Отсюда и коллаборантский стандарт восточноевропейского национализма, пересмотр истории Второй мировой войны. Отсюда и парадоксальная готовность польских националистов искать взаимопонимания и взаимопрощения с украинскими или прибалтийскими, даже белорусскими националистами, несмотря на то, что коллаборанты в этих странах специализировались, помимо всего прочего, на уничтожении поляков.

В реальной политической практике реабилитация коллаборантов уже стала фактом во всех восточноевропейских странах, кроме Беларуси. Несколько разнятся темпы и глубина ревизии оценок и итогов Второй мировой войны. В Латвии и Эстонии этот процесс  развивался быстрее и зашел дальше, чем в Украине. Но в целом мы уже живем в ситуации, когда в большой группе европейских стран нацистская оккупация не рассматривается как абсолютное зло, а борьба с нацизмом вовсе не считается критерием блага.

В этом смысле государственная антинацистская идеология и сложившаяся национальная идентичность Белоруссии являются  не просто исключением. Беларусь как бы взяла на себя миссию защиты целой восточноевропейской традиции, подавляемой растущим в регионе национализмом. Утверждение авторитарного строя в Беларуси сопровождалось и в каком-то смысле освящалось усилением в государственной идеологии антинацистских акцентов и ослаблением собственно национальных мотивов белорусского антинацизма. Это закреплено даже в государственной символике, что особенно важно для авторитарной политической системы. Государственные символы требуют защиты. И как бы мало ни задумывался на этот счет средний белорусский чиновник, эффективность его работы будет оценена в том числе и по эффективности защиты им идеологии, освященной этой символикой.

День независимости Беларуси в ходе референдумов середины 1990-х годов был перенесен с Дня провозглашения Декларации о независимости 1991 года на дату освобождения Минска от нацистов. При этом она трактуется в соответствии с реальной историей именно как день освобождения столицы Беларуси Советской Армией. Не происходит никакого преувеличения значения партизанской войны, никакой адаптации истории партизанского движения к национализму, что бывало в послевоенной БССР. Беларусь подчеркнула не просто национальный момент, но антинацистскую миссию Советской Армии (в составе которой были и белорусские партизаны, и белорусы на фронтах), в целом спасительное значение для всех европейских народов разгрома нацизма.

Герб, флаг и гимн нынешней Беларуси также подчеркивают преемственность по отношению к символике советской, к БССР. Из этих символов только убраны собственно коммунистические элементы: надпись «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» и т.д.

В общем идеологическом контексте внутриполитической борьбы и выбора ориентации на союз с Россией, в то время как остальные восточноевропейские страны взяли курс на интеграцию в ЕС и НАТО, антинацистский акцент имел абсолютно прозрачный смысл. Кризис начала 1990-х годов в Беларуси ассоциировался с национализмом. А белорусский национализм, в отличие от всех остальных восточноевропейских националистических традиций, в ходе Второй мировой войны не породил заметной силы, которая бы воевала как против нацистов, так и против коммунистов. Белорусские националисты в подавляющем большинстве просто пошли на службу немцам. Партизанское же сопротивление было действительно массовым и велось под советскими лозунгами. После войны к власти в Беларуси пришла генерация участников партизанской войны. А белорусская националистическая диаспора на Западе оказалась в основном представлена коллаборантами, бежавшими вместе с немцами. Эта диаспора сохранила и передала коллаборантскую традицию белорусскому националистическому движению, возродившемуся в конце 1980-х годов. В самой же Беларуси реабилитация националистами «полицаев» была невозможна, потому что это вызвало бы резкое неприятие со стороны основной массы населения. У белорусских националистов не оказалось своей УПА.

 

* * *

Тесное сотрудничество именно белорусских националистов с нацистами в ходе Второй мировой войны имело свои причины. Не в каждой стране Восточной Европы национализм был изначально столь чужд народу, как в Белоруссии.

Складывался белорусский национализм в XIX столетии стандартно для «крестьянских» наций: в среде священников православной и католической церквей, а также среди мелкой шляхты возникло увлечение белорусским крестьянским «наречием» и обычаями, фольклором. Родились первые национальные произведения, мифология о «золотом веке» нации в средние века и литература на белорусском языке.

Некоторая особенность связана с тем, что белорусские националисты, в отличие от украинских или прибалтийских, не имели вне Российской Империи территории, которую могли бы превратить с помощью Австро-Венгрии или Германии в свой «Пьемонт». Своей Галиции или «Малой Литвы» с Сувалкией у белорусского национализма не оказалось. В играх Австро-Венгрии и Германии против России он был задействован гораздо меньше, чем, например, украинский национализм. Уровень русофобии и политической активности в белорусском национализме был ниже, чем у иных националистических течений в западной части Российской империи.

Зато в социальном плане белорусский национализм изначально больше ориентировался на крестьян, а политически был левее, чем национализм украинский, прибалтийский или польский. После создания БССР другая часть Беларуси – примерно половина территории, где крестьяне говорили на белорусских диалектах, – оказалась в составе Польши. В Западной Белоруссии становление белорусской идентичности среди крестьян слилось с ростом влияния коммунистических настроений, ненависти к полякам, симпатии к БССР. В 1920 – 1930-х годах эта территория была пространством борьбы между СССР и Польшей. Коминтерн и СССР создали на территории Западной Белоруссии обширную систему подполья, которое было организовано вокруг Коммунистической партии Западной Белоруссии (КПЗБ) – крупной автономной части Компартии Польши). Белорусские деревни были пронизаны ячейками КПЗБ. Подполье ориентировалось в основном на Минск и ГПУ (НКВД).

Другие белорусские организации в Польше не имели практически никакого влияния в деревне и представляли из себя кружки интеллигенции в городах с преобладанием польского и еврейского населения, в основном в Вильне (Вильнюсе). Эти небольшие группы вели свои политические игры, вступая в контакт с множеством политических структур, разведок и просто авантюристов из самых разных государств. Они могли одновременно сотрудничать с ГПУ, польской «Дефензивой» («Двуйка», 2-е управление разведки Польши, занимавшееся «защитой конституционного строя»), масонскими структурами, ориентированными на Францию и Британию, и абвером (разведкой нацистской Германии по линии вермахта).

В 1938 году Коминтерн распустил Компартию Польши и ее автономию – КПЗБ (составлявшую, вероятно, около половины всей КПП), а также Компартию Западной Украины (КПЗУ), обвинив их в перенасыщенности агентурой польских спецслужб. Это обвинение имело под собой основания, но была и иная причина: структуры КПЗБ занимали самостоятельную непримиримую позицию по отношению к нацизму. Это не всегда вписывалось в установки Москвы, маневрировавшей во внешней политике в текущих интересах государства. Руководители КПП (КПЗБ, КПЗУ), находившиеся в момент роспуска на советской территории, в основном были репрессированы. Но организации КПЗБ на местах, которые были связаны с СССР не через центры в Вильне и Варшаве, а напрямую, через Минск и НКВД БССР, под обвинения не подпали и сохранились. После вступления Красной Армии в Польшу 17 сентября 1939 года именно эти структуры подняли в тылу польских войск множество восстаний. В результате в 1939–1941 гг. бывшие члены КПЗБ в деревнях Западной Белоруссии репрессиям почти не подвергались, – наоборот, продвигались по службе. Их неформальный лидер Бронислав Притыцкий стал одним из секретарей ЦК КПБ, многие функционеры КПЗБ получили назначения на уровне областей, районов, населенных пунктов. Репрессии коснулись главным образом интеллигентских белорусских кружков в Вильне и других городах. Из числа националистов уцелели наиболее радикальные, пронацистски настроенные, изначально не искавшие контакта с советской властью, а сразу бежавшие в Германию, другие страны или ушедшие в глубокое подполье.

После нападения нацистской Германии на СССР первые партизанские отряды были созданы бывшими членами КПЗБ. Существует символическая дата: первый бой немцам был дан партизанами 28 июня 1941 года под Пинском, отрядом известного Василия Коржа. Позднее, в 1943–1944 годах, В. Корж создал самое многочисленное партизанское соединение в Беларуси. В Белостоке, Бресте, Барановичах, многих других городах Западной Белоруссии вплоть до 1943 г. подполье было представлено главным образом объединенными антифашистскими комитетами, основу которых составляли структуры бывшей КПЗБ. В 1943 г. они вступили в тесный контакт с НКВД (Белосток, Барановичи, Гродно) и ГРУ (Линьков, регион Бреста-Кобрина). В восточной части Беларуси антинацистское сопротивление достаточно быстро (уже с весны 1942 года) стало осуществляться под контролем Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД).

Национальная активность населения в Беларуси традиционно сочеталась с поддержкой им левых движений, в основном коммунистов. И найти там обширную политическую базу наподобие украинской ОУН нацисты не могли. Тем не менее, готовясь к войне против СССР, они произвели набор части уцелевших членов белорусских городских националистических групп в свои структуры. Центрами концентрации этих, как тогда говорили, «элементов» были Берлин, Варшава и Бяла-Подляска.

В Берлине находился Фабиан Акинчиц, бывший член КПЗБ, эволюционировавший в убежденного нациста. Убитый в 1943 году во время поездки в Минск советскими подпольщиками (по другой версии – конкурировавшей группировкой коллаборантов), Акинчиц был самым высокопоставленным белорусом в номенклатуре нацистской Германии. Он занял должность в министерстве пропаганды Геббельса и пытался выстроить белорусскую национал-социалистическую организацию.

В Варшаве и Бяла-Подляске под кураторством абвера были собраны группы националистов менее интеллектуального толка. Из них сформировали диверсионное подразделение, аналогичное батальонам «Роланд» и «Нахтигаль», созданным тогда же из числа украинских националистов. В белорусской националистической традиции его принято называть «Першы беларускi штурмавы звяз» (лидеры – Касмович, Витушка, Родька). После нападения на СССР нацисты использовали это диверсионное подразделение прежде всего для уничтожения остатков советcких войск и прежней администрации на оккупированной территории. Осенью 1941 года на его базе формировалась полиция в зоне контроля вермахта.

Когда был создан гебитскомиссариат Вайсрутения с центром в Минске, контроль над центральной частью Беларуси перешел в руки структур, близких СС. Под контролем вермахта осталась Восточная Белоруссия с городами Витебск, Гомель, Могилев, к ней же немцы отнесли Брянск и Смоленск. Часть белорусской территории была включена в состав Восточной Пруссии (округ Белосток), часть вошла в состав украинской Волыни, часть контролировалась литовской полицией.

Немцы не предусматривали никакой политической самостоятельности для Беларуси, не видели в белорусских националистах равноправного партнера и в договорные отношения с ними не вступали. Националисты были «классическими» коллаборантами, привлекаемыми для обеспечения интересов оккупантов на захваченной ими территории.

Со временем нацисты позволили коллаборантам создать Союз белорусской молодежи – крупную организацию в контролируемых оккупантами населенных пунктах, развернуть националистическую пронацистскую пропаганду, открыть начальную школу, использовать национальную символику. Белорусы были назначены на должности глав администраций и полиции основных городов на территории бывшей БССР. В их распоряжении оказался концлагерь в д. Колдычево возле г. Барановичи, где содержались и уничтожались в основном участники польского и советского сопротивления. 

Самым крупным проектом нацистов по использованию потенциала белорусского национализма стало создание формально 100-тысячной «Белорускай крайовай абароны» (БКА) – ополчения из крестьян, предназначенного для антипартизанских действий. На деле в БКА было мобилизовано около 60 тысяч человек, большинство из которых разбежалось. В 1944 году немцы пошли на учреждение особого органа самоуправления Вайсрутении – Белоруской центральной рады (БЦР) и согласились на проведение Всебелорусского Конгресса, формально полномочного провозгласить независимость Беларуси, а также на образование белорусской автокефальной церкви. Однако эти два важных акта совпали с операцией «Багратион» по освобождению Беларуси от нацистов и ничем существенным не завершились. Позднее были также созданы дивизии СС, считавшиеся белорусскими.

Почти все националисты-функционеры вместе с семьями летом 1944 г. покинули Белоруссию. Оставшиеся рядовые члены коллаборантских структур после освобождения Беларуси были в основном уничтожены либо высланы за пределы БССР. Впоследствии националистическая традиция коллаборантов закрепилась в среде белорусской диаспоры на Западе и в системе западной пропаганды против СССР (например, в редакции «Радио Свобода» и т.п.).

Наиболее известным подразделением, в рамках которого с лета 1944 года использовались белорусские националисты, была разведшкола (иногда именуемая батальоном) «Дальвиц» в Восточной Пруссии. Эта разведшкола должна была обеспечить развертывание в тылу Советской Армии повстанческого движения наподобие УПА, но с идеологией белорусского национализма. Однако почти все заброшенные в тыл Советской Армии группы были быстро выявлены МВД и уничтожены. Заметным явлением эти попытки борьбы против советской власти не стали. Тем не менее «Дальвиц» оказался культовым образом для современной белорусской националистической среды.

Главной особенностью белорусской коллаборации было тотальное сотрудничество националистов с немецкой администрацией. Группа ксендза Гадлевского в Минске, которая готовилась перейти к партизанской войне как против немцев, так и против советского подполья, была уничтожена немцами. В целом же националисты на своем Конгрессе летом 1944 года даже формально не провозгласили независимости Беларуси, на основании чего можно было бы выстроить хотя бы миф об их антинацистской линии. Не переходили белорусские националисты-коллаборанты и в структуры советских партизанских отрядов, как это делали коллаборанты русские («1-я антифашистская» партизанская бригада Гиль-Родионова под Лепелем и др.).

 

* * *

Антинацистский идеологический выбор в современной Беларуси имеет глубокие корни. Только он уберегает Беларусь от внутренней культурной дезинтеграции, консолидирует нацию. Это полностью выводит белорусскую идентичность и идеологию за рамки восточноевропейского стандарта. И дело не только в том, что в остальных восточноевропейских странах национализм с его ревизией итогов Второй мировой войны победил. Антинацизм в белорусской интерпретации сохранил свою направленную вовне функцию. Беларусь была освобождена от немцев Советской Армией и тем самым спасена. Этот постулат как бы дает Беларуси моральное право отстаивать правду о той войне перед кем бы то ни было. Антинацизм в такой интерпретации направлен не внутрь национальной культуры, чтобы подчеркнуть ее особенности и вокруг этих особенностей сформировать идеологию, как, например, в случае с антинацизмом у сербов. Для сербов война с нацистами была всего лишь одной из национально-освободительных войн в их очень богатой такими войнами истории. У белорусов же и в государственной символике, и в идеологии, и в массовой идентичности с этой войны как бы начинается все – жизнь, история, государство…

Кроме того, белорусский антинацизм – это своего рода остаток советской моральности, уцелевший в одной из бывших советских республик. И эта часть советской моральности – спасение Европы от нацизма вместе с союзниками – полностью разделяется в «старой Европе». Так что Беларусь входит в клуб культур, мыслящих категориями цивилизационной ответственности и морали. Современная европейская цивилизация родилась в Нюрнберге. Именно благодаря денацификации и разгрому нацизма стала возможна европейская интеграция и возник, например, ЕС.

Антинацизм облегчает Беларуси диалог с европейскими странами, но он же делает неизбежной идеологическую конфронтацию с восточноевропейскими соседями. Такая Белоруссия с ее ключевым для Восточной Европы местоположением – это не только препятствие для формирования антироссийского блока восточноевропейских националистических режимов, своего рода аналога Речи Посполитой. Антинацистская сильная Беларусь – это хранитель той версии общеевропейской культуры, той компоненты, которая была сокрушена в культуре, идеологии, идентичности Литвы, Латвии, Эстонии, Украины и ряда других стран в ходе декоммунизации местными националистами.

Восточноевропейские националисты – своего рода хунвейбины. Их миссия – разгромить «советскость» и ввести свои страны в ЕС на правах в общем-то второстепенных участников. Когда они начинают играть собственную игру, поднимая на щит обязательный для них культ коллаборантов, они покушаются на основу европейской цивилизации - Нюрнберг. Белоруссия же с ее антинацизмом сохраняет набор аргументов для вытеснения местного национализма в маргинальную нишу.

Исходя из белорусских реалий, можно ставить, например, украинскому национализму вопросы по УПА или дивизии СС «Галичина» в категориях, понятных Европе. Какую роль в ходе боевых действий антинацистской коалиции сыграла УПА? Почему, например, УПА препятствовала действиям Советской Армии, союзной войскам Британии, Франции и США, не давая ей парализовать транспортное сообщение немцев во время Курской битвы?  Или почему местная полиция в Латвии и Литве мешала советским партизанам парализовать местные железные дороги в интересах фронта под Ржевом? На каком основании героизируются силы, практиковавшие геноцид других народов, – прежде всего та же УПА?

Такие вопросы реанимируют антинацистскую традицию восточноевропейских народов в формулировках, которые не предусматривают возрождения коммунизма. Они подчеркивают громадную роль России на Востоке Европы и в Европе в целом, возвращают Россию в Европу в той ее части и степени, в какой Россия сохраняет свою антинацистскую позицию. В контексте самой Восточной Европы эти вопросы позволяют ввести страны региона в цивилизованное европейское пространство, из которого они выпали в ходе декоммунизации. Сам конфликт Беларуси и Европы в последние 15 лет – это в значительной степени конфликт Беларуси с восточноевропейскими националистами. Они лишь мимикрировали «под Европу», используя привычную далеким от восточноевропейских реалий французам или немцам демократическую риторику на тему белорусского авторитаризма. На самом деле антинацистская Беларусь просто фундаментально враждебна ценностям восточноевропейского национализма в его коллаборантской версии.

И вот тут мы подходим к еще одному аспекту проблемы. Почему восточноевропейские националисты массово пошли на коллаборацию в годы Второй мировой войны? Они же видели, что немцы не несут им освобождения. Провозглашение Степаном Бандерой еще летом 1941 года пронемецкой «независимой» Украины и разгром этой «независимости» нацистами – эпизод уже тогда хорошо известный. В той или иной форме нечто аналогичное повторилось в опыте всех восточноевропейских националистических движений. Почему они не строят национальную идеологию на апологетике определенных аспектов послевоенного периода и деятельности национал-коммунистов? Ведь национализм восточноевропейских народов имеет достаточно простую структуру, это национализм «языковый». Именно вокруг языка выстраиваются остальные элементы национальной консолидации – политика, образование, государство, экономика, даже национальная историческая мифология. Но именно язык и был в послевоенной Восточной Европе коммунистами сохранен, развит, защищен, даже распространен на новые территории. Что мешает нынешним восточным европейцам использовать в своей идеологии этот, кстати, антинацистский фундамент? Зачем им коллаборантский радикализм? Можно было бы их понять в начале 1990-х, когда была актуальной борьба с СССР и все еще сильными коммунистами. Но зачем это Латвии или Украине сейчас? Ведь этот путь связан, помимо прочего, с огромным риском вызвать раскол своей страны…

Скорее всего, перед нами тот тип восточноевропейского национализма, который настроен на сотрудничество с любым оккупантом, если он обеспечит главное: возможность развивать национальный язык и национальную мифологию в рамках группы «национально сознательной» («свидомай», «свядомай»…) интеллигенции. Дело в том, что у националистической политики, в дополнение к партиям, фракциям и группам, всегда был оригинальный политический субъект: «свядомае кола» – национально ориентированный круг интеллигентов, интеллектуалов, носителей создаваемой идеологии. Он, как правило, был невелик и напоминал своего рода секту, разбросанную по разным странам и местностям. Именно в нем вырастали узкие политические проекты. В ХХ веке, когда стали возможны тотальные войны и массовые репрессии с геноцидом по идеологическому принципу, над этими кругами, этими «матками» того или иного националистического движения периодически нависала угроза физического уничтожения. Конечно, диаспоральность, разбросанность общин «свядомага кола» дает какие-то гарантии для выживания, но националистическая спора может и погибнуть. Спасение «огня», «свядомага кола», «духа нации» и т.д. – это реальная цель любого восточноевропейского национализма во время мировой войны. Народ-носитель диалектов, конкретные политические партии и движения, личности – все они вторичны для такого национализма. Националист хранит верность прежде всего своему кругу – держателю национальной идеи.

Приноравливаясь к каждой «оккупации», национализм ищет возможности расширить свое «кола», распространить «огонь», выжить на «чужой войне» и решить по ходу частные вопросы национального строительства – например, уничтожить этническое меньшинство на своей территории. Для националиста этого типа гораздо важнее создать 4–7-летние «школки» на национальном языке со своими учителями, чем бороться за спасение населения от угона в Германию. Националист сам будет ловить молодежь и загонять ее в вагоны для скота, лишь бы его «колу» было позволено с оставшимися молодыми людьми заниматься национальным просвещением и «культурой».

 Это своего рода язычество, мышление категориями племени. Универсальные ценности становятся при этом вторичны и даже враждебны. Где происходит подобная аморализация, там неизбежны и массовые преступления. Национализм этого типа морально оправдывает любые преступления против иных народов и врагов своего народа, совершенные своими собственными «людьми».

Но такой национализм беззащитен перед лицом великих держав. Внутри восточноевропейских националистических групп всегда было и есть понимание, что реальная независимость может быть только дарована им великими державами. И всю свою политику националисты строили и строят отнюдь не на консолидации сил ради реальной войны за независимость и безопасность своей страны. Их политика – это всегда демонстрация великим державам своей способности к чему-то. Они осознают, что власть и государство они получат только в ходе решения какой-нибудь «конференции» или чьего-то «признания». Они чувствуют свою политическую слабость, но у них, как правило, и нет слишком больших амбиций.

Националисты претендуют на «этническую территорию», выделяемую по местным крестьянским диалектам. Она может быть обширна, но она всегда ограниченна.  Восточноевропейское националистическое государство, в отличие от нацистского или «имперского», основанного на универсальной идеологии, не имеет глобальной миссии. Его цель – замкнуться в своем пространстве и в своей культуре, как на хуторе. И «чтоб никто не мешал».

В Восточной Европе такой принцип реализовать почти невозможно в силу геополитических особенностей: очень большая Россия на востоке, отсутствие изолирующих отдельные народы географических границ, национальная чересполосица, вызывающая напряженность. Но как мечту этот вариант политики проводить можно. Восточноевропейские коллаборанты времен Второй мировой войны – именно такие мечтатели о независимом компактном или обширном национальном государстве, которое возникнет на руинах истощивших друг друга в войне империй. В этом их принципиальное отличие от национал-коммунистов и других национальных сил, воевавших против немцев в рядах партизан и национальных формирований на фронтах на одной стороне с Советской Армией.

То, что мы видим в Восточной Европе сейчас, – это порождение экспансии групп национально-ориентированных интеллигентов и активистов. Целью такой экспансии является не создание реально независимых государств. Эти люди хорошо понимают, что власть приходит не снизу, а дается извне. Большую политику они оставляют, как обычно, великим державам. Именно поэтому националистические движения в Восточной Европе легко отказались от претензий на ядерное оружие (Украина) и от создания сильных региональных группировок вокруг Польши, а сразу по приходе к власти в начале 1990-х годов устремились в Европейский союз и НАТО.

Это мировоззрение, точнее тип мышления, не является рациональным и не апеллирует к реальности всерьез. Оно иррационально, эмоционально, склонно к экзальтации и далеко от понимания ответственности даже за свой народ.

И потому конфликт между националистической и антинацистской традициями в Восточной Европе – это конфликт между своего рода сектами и рациональной гуманистической культурой. В принципе, «свядомые кола» – идеальный партнер для любого «оккупанта». От Советского Союза и национал-коммунистических традиций их отталкивала философия ответственности, на которой те базировались. Во время Второй мировой войны СССР вел войну всерьез, а националисты старались ее «пересидеть». СССР и союзники выиграли идеологическую войну против нацизма и осуществили после победы денацификацию Европы. Националисты к этой стороне относились без интереса, они и сейчас не особо задумываются о смысле денацификации и видят войну только через свои эгоцентричные «подходы». После войны национал-коммунисты занимались реальным государственным и национальным строительством, что тоже не укладывалось в мировосприятие националистического «кола». Зато разрушение собственных стран и экономик, которое национализм устроил в Восточной Европе в 1990-х годах, – абсолютно логичная политика этой иррациональной интеллигенции. Для них государственно освященный культ какой-нибудь УПА важнее сохранения самого государства.Основные восточноевропейские националистические «общины», «свядомые кола» существуют уже свыше 100 лет. Они то усиливаются, то ослабевают, внутри их мелькают разные идеологические увлечения и моды. Национальная история сводится для них, если отбросить «политику», к истории развития национально-ориентированного «кола». А для почти всех восточноевропейских «кол» эпоха сотрудничества с нацистами – это пора взлета, о которой, во всяком случае,  можно говорить в морально нейтральных тонах. Для националистической интеллигенции Шухевич или Побегущий (занимавшие разные командные должности в коллаборантских украинских подразделениях, второй – один высших офицеров в дивизии СС «Галичина») – вполне близкие и родные герои, всегда хранившие верность «свядомаму колу», то бишь выработанной в его недрах версии украинской идентичности, культуры и политики. Аморальность такого подхода непонятна этому «колу» в принципе. Приход националистов к власти всегда связан со стремлением как можно шире распространить не только свою идеологию, но и корпоративную историю с обычно неведомыми большинству нации героями и эпизодами. Культ коллаборантов мешает националистам в реальной политике, но такова их идентичность. Какие выводы можно сделать из всего этого? Прежде всего: то, что сейчас происходит в Восточной Европе, – преходяще. Взявшие власть в свои руки националистические круги слабы. Сильную систему безопасности своих стран и своей власти они не способны выстроить в принципе. Для них действительно важно распространение своего мировоззрения, а не реализация каких-то реальных проектов в какой бы то ни было сфере. Их идеология архаична и очень тоталитарна. Но они не могут удержать власть всерьез и надолго. Европейская интеграция и усиление России обязательно приведут к отторжению этой идеологии массами населения самих восточноевропейских стран, по отношению к которым националисты выступают, по сути, внутренними оккупантами, захватившими власть в момент смуты. Одним из элементов преодоления  культа коллаборантов выступает реинтеграция в Восточную Европу сохраняющей антинацистскую идеологию и идентичность Белоруссии. Демократизация Беларуси, отход от авторитарной системы очень тесно связаны с преодолением ее соседями – по сути, всей Восточной Европой – тенденции к ревизии итогов Второй мировой войны. Пока в Восточной Европе процветает своего рода неонацизм,  авторитарная система в Беларуси будет внутренне оправданной, ибо реальная ценностная конфронтация между этой страной и ее восточноевропейскими соседями очень велика и чревата кризисами.

http://www.perspektivy.info/oykumena/europe/belorusskaya_ideologiya_antinacizma_v_ohvachennoiy_kultom_kollaborantov_vostochnoiy_evrope_2008-9-29-51-17.htm

С.Миронин: "Тайны "голодомора". Еще один обзор источников и интерпретаций

Тайны "голодомора"

Исследование проблемы сталинских "репрессий" я продолжу, анализируя так называемый "голодомор". До сих пор, несмотря на массу опубликованной литературы, продолжаются споры о голоде 1932-1933 года, который либералы поставили в вину Сталину и назвали "голодомором" (1). О голоде 1932–1933 года опубликованы горы литературы, есть специальная статья даже в Википедии (2). Спорят до хрипоты. Кстати такие же полярные мнения существуют и о всех других деяниях Сталина. Особенно жаркие дебаты идут на Украине. В учебниках новейшей истории Украины, изданных после 1991 года, тема голода 1932-1933 гг. занимает одно из ведущих мест. Неудивительно, ведь это - краеугольный камень в модных ныне теориях о “системном” уничтожении этнических украинцев в период с 1917 по 1991 годы. (Не единственный, впрочем. И чернобыльская катастрофа, и Вторая мировая война, и даже всесоюзные переписи населения служили, по версии новых украинских историков, в основном, для русификации “рідного краю” путем физического уничтожения туземцев либо путем ассимиляции, см. 1). В настояшей статье я попытаюсь рассмотреть имеюшиеся сведения с точки зрения непрофессионала, опять играя за Сталина.

1. ИСТОРИЯ ОСВЕЩЕНИЯ ГОЛОДА

Одной из первых кампаний западной прессы против Советского Союза был непрерывно прокручиваемый вопрос о миллионах умерших от голода на Украине. Эта кампания началась 18 февраля 1935 года с заголовка первой страницы в Chicago American: «6 миллионов человек умерли от голода в Советском Союзе». Используя материалы, поставляемые нацистской Германией, В. Херст — газетный барон и сторонник фашистов начал печатать фальсикации о геноциде, задачей которых было убедить читателей в том, что большевики сознательно пошли на преступление, ставшее причиной гибели нескольких миллионов жителей Украины от голода (3).

Первые более основательные исследования фактов о Голодоморе осуществил в конце 40-х — начале 50-х годов XX столетия Дмитрий Соловей — в эмиграции. Его работы высоко ценятся специалистами, но не были широко известны (2).

Следующий этап бужирования проблемы был проведен после создания Конгрессом США специальной комиссии по исследованию фактов голода на Украине, исполнительным директором которой был Джеймс Мейс. Комиссия пришла к выводу, что эти жертвы были "заморены до смерти рукотворным голодом" и "Сталин и его окружение совершили геноцид против украинцев в 1932-1933 гг. (4). Западные исследователи Джеймс Мейс, Роберт Конквест и др. считают, что Голодомор отвечает общепринятому определению геноцида (резолюция о геноциде, утвержденная ООН в 1948 г.) (2).

Впервые в СССР о факте голода упомянул с официальной трибуны 25 декабря 1987 года первый секретарь ЦК Компартии Украины В.Щербицкий в докладе, посвященном 70-летию образования УССР. Упоминание было беглым («5-6 строк»), и причиной голода была объявлена «засуха», но принципиально новым было признание самого факта — раньше (и то очень изредка) разрешено было упоминать лишь о «недостатке продуктов» (2).

28 ноября 2002 года Верховная Рада Украины проголосовала за проект Постановления (регистрационный N 2432 от 21 ноября 2002 года ) «О проведении парламентских слушаний в память жертв голодомора 1932-33 годов» с осуждением политики геноцида, которая проводилась на государственном уровне руководителями тоталитарного советского режима против граждан Украины, национального духа, менталитета и генетического фонда Украинского народа, и в целях почтения памяти жертв голодомора 1932—1933 годов на Украине было принято решение провести специальное заседание Верховной Рады Украины в мае 2003 г. "За" проголосовало 308 депутатов, "против" — 56 депутатов (фракция коммунистов) 1 из общего количества 423 депутата (2).

МИД Украины и представительство Украины в ООН подготовили проект Резолюции 58-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН с осуждением Голодомора 1932—1933 годов на Украине. Генеральной ассамблеей ООН было принято «Совместное заявление делегаций Азербайджана, Бангладеш, Беларуси, Бенина, Боснии и Герцеговины, Гватемалы, Грузии, Египта, Казахстана, Канады, Катара, Монголии, Науру, Объединенных Арабских Эмиратов, Пакистана, Республики Молдова, Российской Федерации, Саудовской Аравии, Сирийской Арабской Республики, Соединенных Штатов Америки, Судана, Таджикистана, Тимора — Лешти, Украины, Ямайки по случаю семидесятой годовщины Голодомора — Великого голода 1932—1933 годов на Украине» (русскоязычная версия документа А/С.3/58/9 Третьего Комитета), с присоеденившимися к заявлению позднее делегациями Аргентины, Ирана, Кувейта, Киргизии, Непала, Перу, Республики Корея, Южной Африки, бывшей Югославской Республики Македонии, Туркмении и Узбекистана (A/C.3/58/9/Add.1): «В Советском Союзе миллионы мужчин, женщин и детей пали жертвой жестоких действий и политики тоталитарного режима. Великий голод 1932—33 гг. на Украине (Голодомор) который унёс 7—10 миллионов невинных жизней и является национальной трагедией украинского народа… …Соблюдая семидесятую годовщину Украинской трагедии, мы почтим память о миллионах русских, казахов и представителей других наций, которые умерли от голодания в Поволжье, Северном Кавказе, Казахстане и в других частях прежнего Советского Союза…» (2). В этом заявлении ни слова не говорится о каком-либо акте “геноцида”, а только о “национальной трагедии украинского народа”.

Парламентами ряда государств: Австралии, Канады... были приняты воззвания с выражением скорби по случаю голода. Самое интересное, что наиболее антирусскую направленность проявили Грузия и Литва. Сначала в ноябре 2005 года сейм Литвы принял декларацию в которой называет Украинский голодомор 1932—1933 г.г. «Тщательно спланированным геноцидом народа Украины» (5). А в январе 2006 года парламент Грузии признал, что большевистским режимом в 1932-1933 годах был осуществлен "преднамеренный геноцид против украинского народа" (6).

2. A СКОЛЬКО БЫЛО ЖЕРТВ?

Сколько же человек погибло из-за голода? Вообще, вопрос о количестве жертв голода 1932-1933 гг. на Украине и в СССР очень сложен. Точных данных здесь нет и, похоже, не предвидится. Здесь мнения опять резко расходятся. Цифры жертв варьируют от 8 млн до нескольких тысяч. Так цифра в 7–10 млн человек фигурирует в Совместном заявлении, принятом Генеральной Ассамблеей ООН. Вопрос о числе жертв стал ареной манипуляционной борьбы, особенно на Украине. Суть манипуляций в том, чтобы: 1) увеличить, насколько можно, число “жертв сталинизма”, очернив социализм и в особенности Сталина; 2) объявить Украину - “зоной геноцида”, в отличие от остальных регионов СССР - “территорий голода”, чтобы получить от России или мирового сообщества какие–нибудь компенсации.

Конквест в своей книге 1969 года сообщает, что тех, кто умер от голода в СССР в период 1932–1933 гг., было 5–6 млн. человек, половина из них – это жители Украины (4). Согласно подсчетам ОГПУ (правда, со слов невозвращенца Орлова, 7), которое подготовило доклад, предназначенный для Сталина, число умерших голодной смертью составляло 3,3 – 3,5 млн человек. В учебнике по истории России под редакцией Сахарова общее число жертв голода также определено в 3 млн. чел. Там же указывается, что на Украине от голода умерло 1,5 млн человек, имелись случаи трупоедства и людоедства (8).

По подсчётам В. Кожинова (9), коллективизация и голод привели к тому, что в 1929-1933 годах смертность в стране превысила смертность в предыдущие пять лет НЭПа (1924-1928) в полтора раза (надо сказать, что совершенно аналогично изменение показателей смертности в России имеется начиная с 1994 года по сравнению со второй половиной 80-х годов). Самое интересно, что после завершения коллективизации, в 1934-1938 годах смертность (включая потери от пресловутых "репрессий") была даже ниже нэповских показателей 1924-1928 годов.

Украинский историк Кульчицкий в своём исследовании (10), основывающемся на опубликованных лишь в последние годы результатах Всесоюзной переписи 1937 года, а также на данных демографической статистики, попытался подсчитать возможное число жертв среди населения Украинской ССР в результате голода 1932-1933 годов. При оценке людских потерь от голода Кульчицкий исключил число смертей, соответствующее ожидаемой естественной смертности в 1933 году, предложив признать этот показатель равным среднему арифметическому от показателей смертности за 1927—1930 гг. Естественная смертность за годы, которые непосредственно предшествовали году массового голода, составила в среднем 524 тыс. в год. Исходя из откорректированного уровня рождаемости в 1933 году (621 тыс.), получается, что нормальный прирост численности населения в этом году составил лишь 97 тыс., что в пять раз ниже, чем в предыдущие годы. Итого, добавочное число умерших составляет только 388 тыс. человек. Казалось бы здесь и надо поставить точку. Однако путем манипуляций с цифрами Кульчицкому удается повысить эту цифру до 4649 тыс. человек.

Напротив, П. Краснов (11) не считает, что число жертв голода было таким большим. Он пишет. "Об отсутствии каких-либо свидетельств многомиллионной гибели населения в те годы говорит наиболее авторитетный исследователь того периода – Земсков , которого никак нельзя заподозрить в симпатиях к Сталину и коммунистам. Он однозначно утверждает, что от голода погибло несколько сотен тысяч человек. Немало! Но, для Царской России — это было обычным делом, а после этого провала Советская Власть навсегда решила проблему голода, извечного бича России (если не брать последствия Гражданской и Отечественной войн, к которым общественный строй имел небольшое отношение). Кроме того, в 1930-33 гг. по территории СССР прокатилась жестокая эпидемия тифа, бича того времени и непременного спутника массовых миграций. Отличить сейчас погибших от тифа и от голода невозможно, скорее всего, это несколько сот тысяч человек, возможно до 1 миллиона." П. Краснов (11) выдвинул предположение о том, что смертность от голода была небольшой, люди же умирали в основном от эпидемии тифа. К сожалению, ссылок, указывающих на наличие столь крупных эпидемий на территории СССР в то время, автор не приводит. Мне тоже неизвестны достоверные сведения о разгуле подобных эпидемий в 1932–1933 году.

Сейчас многими либералами упоминается цифра в 7-8 миллионов крестьян в СССР, будто бы погибших от голода 1932-1933 гг. Интересно, что именно эта цифра (если точно - 7 910 000 чел.) встречается в пропагандистской листовке серии 154З доктора Геббельса, сброшенной в октябре 1941 г. на советские позиции (12). Достаточно странное совпадение.

Так или иначе, но, примем, условно, для целей дальнейшего анализа, что жертвы от голода были, хотя и не столь значительные, как пишут либералы и украинские националисты. Я больше склоняюсь к цифре 1, 5 млн. человек. Какие для этого есть основания? А вот какие. На странице в Википедии, посвященной голоду 1932–1933 года (2), есть таблица 3, где приведено число умерших на Украине в 20–30–х годах (правда не совсем ясен ее автор, кажется Кульчицкий, но она не опровергнута). В таблице 1 я привожу только верхний ряд из той википедиевской таблицы.

Таблица 1. Число умерших на Украине в 20–х – 30–х годах
Год 1927 1928 1929 1930 1931 1932 1933 1934 1935 1936
Число умерших 522,6 495,7 538,7 538,1 514 668,2 1850,3 483,4 341,9 361,3

Как видим, если вычесть из показателя смертности за 1932 год средний показатель смертности за 1929–1931 годы, то получится, что добавочно в том году умерло 138 тыс человек. Далее. Если суммировать число умерших за 1933–1936 годы (3036,9 тыс. человек) и вычесть из этой суммы число умерших за 1928–1931 годы (2086 тыс. чел.), то получится 950 тыс чел., что вместе с добавочно умершими в 1932 году составит 1088 тыс. чел. Если к этому добавить около 300 тыс. чел погибших в других зонах голода, то и получится около 1,5 млн человек. Интересно, что в таблице 1 в той же Википедии (2), общая смертность в 1933 году составила только 1552,2 тыс. чел. А раз так, то число жертв можно уменьшить еще на 300 тыс. чел.

3. ГОЛОД 1932–1933 ГОДОВ И СОБЫТИЯ В СССР И ЗА РУБЕЖОМ

Несмотря на все споры, ясно, что голод 1932–1933 годов – явление мирового порядка и что его можно понять только на фоне геополитических процессов, разбирая и учитывая все перипетии тогдашней геополитической ситуации. Как я уже писал (13), к концу НЭПа СССР столкнулся с необходимостью защитить собственные ресурсы. Другой опасностью для молодого государства, быстро нараставшей в мире, стала возможность новой войны. Об этом свидетельствовало значительное ухудшение международной обстановки - убийство советского посла Войкова в Варшаве, события на КВЖД, другие факты конца 20-х гг. То есть, была очень вероятна новая война. В то же время, промышленность стагнировала, а, значит, армия была недообмундирована, недовооружена или вооружена устаревшим оружием. В этой ситуации главная задача правительства была - обеспечение быстрого индустриального роста. Для этого нужны деньги на закупку оборудования и технологий за рубежом. То есть, валюта. Внутри страны все сильнее нарастала угроза голода в городах. Уже в 1928 г. во многих городах были введены хлебные карточки. (Это, заметьте, еще до массовой коллективизации!). Крестьяне не хотели сдавать хлеб государству. И если в 1923 и 1925 гг. правительству приходилось уступать требованиям продавцов хлеба из села, то в 1927 г. оно было вынуждено чуть ли не насильно вывезти из села хлеб, необходимый населению городов для того, чтобы просто не умереть от голода. Напомню также, что в городах быстрыми темпами росла безработица, составив к 1927 г. более 10% городского населения. По сути дела, сиюминутные желания крестьянской массы стали тормозом индустриального развития страны, а сами крестьяне - хладнокровными шантажистами.

Попытки печатать деньги привели к инфляции. Где можно было достать валюту правительству СССР? О проблемах с кредитами на Западе я уже писал (13). Найти средства у себя в стране? - у кого? У рабочих, которые сами живут впроголодь? - абсурд. У людей, разбогатевших в период НЭПа? - не хотелось идти на поклон к нарождающейся буржуазии, да и не дали бы они деньги. У крестьян? - да, у них средства были (например, зерно), но крестьяне расставались с ними крайне неохотно, и только за необходимые им промышленные товары, которых СССР производил очень мало, а чтобы производить много, нужно было ввезти оборудование, которое можно было получить только на деньги от экспорта своих товаров за границу. А эти товары, в свою очередь, можно было взять только у крестьян. Круг замкнулся. НЭП обнажил главную проблему нэповской экопномики – невозможность прямо управлять накоплениями, сохраняя рыночный механизм. В этих условиях Сталин решился на необходимый, хотя и возможно жестокий ход – он решился на коллективизацию (по 1).

4. ПСИХОЛОГИЯ КРЕСТЬЯНИНА–ПРОИЗВОДИТЕЛЯ

Крестьянин производит продукты. Для себя. Столько, сколько считает нужным, и сколько ему позволяют силы и наличные условия. Он производит для других только в том случае, если получает за эти продукты адекватное возмещение. Если возмещение неадекватно - он ничего не производит на сторону. Так есть и так было всегда в истории. Если царь брал непомерную дань с земельной единицы - крестьянин сокращал посев. Если брал непомерную дань с души - подавался в бега или в разбойники. Если большевики во время продразверстки забирали "все лишнее" - он не выращивал ничего, сверх минимально необходимого. Если большевики во время коллективизации предпочитают платить за хлеб пустыми бумажками, да поменьще - тактика та же.

Это - природа крестьянского хозяйства. По-другому крестьяне себя не ведут. Державное величие, индустриализация, общественные интересы и прочие городские забавы им глубоко безразличны. Крестьяне произвели сами для себя столько, сколько считали нужным и не считаясь с интересами государства.

С коллективизацией “сладкая жизнь” для зажиточного крестьянства закончилась. В 20-х годах для крестьян был сущий рай - недаром их потомки до сих пор вспоминают период НЭПа как самый лучший в советской истории. А чего - всего хватало - и земли, и хлеба. Налогами Советская власть обременяла, но не слишком (по крайней мере, до 1927 г.). А то, что в городах голодали и росла безработица - так “це нас не обходило”. Как “не обходила” и перспектива возвращения помещиков в отдаленном будущем... Поэтому крестьянство, особенно среднее и зажиточное, сопротивлялось коллективизации и просто так крестьянство с ограничением своих прав не согласилось.

Мухин пишет, что события 1930 года вполне тянут на гражданскую войну, сопротивление крестьян было гораздо сильнее, чем в 1921 году, когда, не считая бандсобытий, произошло два крупных восстания: Западносибирский мятеж - около 60 тысяч человек - и прославленный Антонов на Тамбовщине - всего-то около 50 тысяч. Остальные повстанческие лидеры - Вакулин, Серов, Сапожков, Рогов - насчитывали в своих «армиях» не более двух тысяч человек, и то непостоянно. Возьмут они в плен целый полк - у них две тысячи «бойцов». Через неделю те разбегутся - у них опять все те же триста сабель (12).

В 1930 году мы видим совсем иную картину. ...Крупные антиколхозные выступления крестьян происходили на Украине, в Повольжье, Казахстане, Сибири, на Северном Кавказе, в Средней Азии. А в это время многие местные лидеры беззастенчиво врали «наверх». «...Работа в крае протекает без всяких осложнений при большом подъеме батрацко-бедняцких масс», - сообщал Сталину Б.П.Шеболдаев из Нижне-Волжского края (12).

В январе 1930 года зарегистрировано 346 массовых выступлений, в которых участвовало 125 тысяч человек, в феврале - 736 выступлений и более 220 тысяч участников. За первую половину марта - 595 выступлений и 230 тысяч участников, не считая Украины, да еще 500 выступлений на Украине. Процесс явно шел по нарастающей. По подсчетам Ивницкого, в марте 1930 года в Белоруссии, Центрально-Черноземной области, на Нижней и Средней Волге, Северном Кавказе, в Сибири, на Урале, в Московской, Ленинградской, Западной, Иваново-Вознесенской областях, в Крыму и Средней Азии было зарегистрировано 1642 массовых выступления, в которых приняли участие 750-800 тысяч человек. А всего, по данным ОГПУ, за январь - апрель 1930 года произошло 6117 выступлений, насчитывавших 1 755 300 участников. (12).

Кроме восстаний процветал террор. Так, только в марте 1930 года и только на Украине был зарегистрирован 521 теракт (а сколько не зарегистрировано!), в ЦЧО - 192, в том числе 25 убийств. В Западной Сибири за 9 месяцев 1930 года - более 1000 терактов, из них 624 - убийства и покушения. На Урале в январе - марте было 260 случаев, и даже в Новгородском округе Ленинградской области - 50 случаев. И это только зарегистрированная вершина айсберга. (12,14).

Напуганный сообщениями с мест о массовых выступлениях крестьян, Сталин пишет по итогам кампании 1929 года статью «Головокружение от успехов», в которой указывает на необходимость осторожности в коллективизации и полной добровольности. Она публикуется в Правде 2 марта 1930 года. Статья дала индульгенцию на массовый выход крестьян из колхозов со своим скотом.

В воспоминаниях Черчилля приводится его беседа со Сталиным 15 августа 1942 года. "Скажите мне, - спросил Сталина Черчилль, - на Вас лично так же тяжело сказываются тяготы этой войны, как проведение политики коллективизации?" "Ну, нет, - ответил на это Сталин, - политика коллективизации была страшной борьбой". "Я так и думал, что Вы считаете её тяжёлой, - отреагировал тут же Черчилль, - ведь Вы имели дело не с несколькими тысячами аристократов или крупных помещиков, а с миллионами маленьких людей". "С 10 миллионами, - сказал Сталин, подняв руки. - Это было что-то страшное. Это длилось четыре года (15).

5. ВЕРСИИ О ПРИЧИНАХ ГОЛОДА

При анализе причин голода целесообразно сосредоточиться на основных факторах, которыми были: меры, предпринятые советским руководством в попытке обеспечить выполнение плана хлебозаготовок, а затем для наказания крестьян за невыполнения плана; плохой урожай ("недород") зерновых на Украине в 1931—1932 гг.

О плохом урожае свидетельствует, в том числе, факт неоднократного снижения плана хлебозаготовок по мере уточнения размеров бедствия (см. ниже).

Существует несколько версий о причинах "голодомора". 1. Голода не было. Засомневавшись, я стал распрашивать очевидцев, живших в те времена на Дону и на Кубани. Моя мать жила тогда в Новочеркасске и она говорила, что голод был и что даже ее отец (мой дед) умер именно от "голодомора". Ели траву, лебеду... По свидетельству бабушки моей жены, голод был и в Ейске, Краснодарского края. Однако я не нашел свидетельств о голоде в крупных городах и в собственно селах, где жили только крестьяне. Поэтому версию о том, что голода не было, я не стал рассматривать.

2. Голод есть результат засухи, закономерно поражавшей сельское хозяйство России. Вот как пишет об этом П. Краснов. "Он (Земсков – АВТ.) однозначно утверждает, что от голода погибло несколько сотен тысяч человек. Немало! Но, для Царской России — это было обычным делом, а после этого провала Советская Власть навсегда решила проблему голода, извечного бича России (если не брать последствия Гражданской и Отечественной войн, к которым общественный строй имел небольшое отношение). Кроме того, в 30-33 гг. по территории СССР прокатилась жестокая эпидемия тифа, бича того времени и непременного спутника массовых миграций." Ни одного слова о голоде, связанном с действиями властей. То есть, утверждается, что имеал место обычная засуха и тиф.

3. Сталин специально морил украинцев – по мнению украинских националистов (российские демократы слово украинцы заменяют на слово крестьяне), это был акт геноцида украинского народа. Голод Сталин вызвал искусственно, для того, чтобы уничтожить именно украинцев, которых он будто бы сильно не любил (10).

4. Голод возник как результат коллективизации. Эта версия озвучена в виде двух вариантов. 4а. Виновата коллективизация как таковая. 4б. Собственно голод был вызван поеданием крестьянами волов, на которых пахали с районах голода, а после их поедания крестьяне не смогли засеять поля (12). Собственно голод вызвали неумелые действия властей, боровшихся с последствиями коллективизации – в частности Сталин был неправ, разрешив крестьянам выход из колхозов в 1930 году (16). Эта версия смыкается в третьей, объявляя коллективизацию в качестве причины голода. То, что на Украине ситуация (то есть количество погибших) была худшей, чем в других частях СССР, вызвано лишь «перегибами» тогдашнего руководства Украины (2).

5. Голод вызван тем геополитическим тупиком, в котором оказалась Россия в 20–х годах XX века и явился результатом неожиданного совпадения ряда новых закономерностей поведения крестьянского социума, неизвестных ранее и частично инициированных коллективизацией. Власти делали все от них зависяшее и сумели минимизировать человеческие жертвы.

6. А БЫЛА ЛИ ЗАСУХА?

Я начну свои анализ указанных версий с рассмотрения самой первой версии, которая видит причину голода в засухе. Но была ли засуха, бывшая основной причиной голода в России в течении всей ее истории? Для ответа на указанный вопрос нужны сведения о погоде в те годы и они в Интернете имеются. Эту работу проделал один участник форума С.Г. Кара–Мурзы (1). Он просмотрел на сайте http://eca.knmi.nl - метеосводки за 1932-1933 гг. Там выложены данные ежедневных метеонаблюдений 5 украинских станций (Киев, Полтава, Луганск, Николаев и Феодосия) за весь ХХ век (точнее, с конца ХІХ в. по сегодняшний день. Если исходить из приведенных там наблюдений, то выясняется, что в 1932 году в Киеве, например, выпало 677 мм осадков. Это при норме 558-625 мм. В Николаеве - 481 мм при норме 380-420 мм (17). При этом, осадки выпадали как обычно, то есть максимум приходился на летние месяцы (в Киеве в том июне выпало 203 мм осадков - почти две пятых нормы “среднего” года). Более того, летом они выпадали более-менее равномерно. Следует отметить, что в других местностях Украины, пораженных голодом, 1932 год был относительно засушливым. В Полтаве осадков выпало всего 402 мм, что на 70-80 мм ниже нормы.

Однако это не вся правда. Оказывается, 1931 год был еще суше - 211 мм осадков. Более того, ни в 1930, ни в 1929 году не было осадков не то, что “по норме”, а даже на уровне 1932 года! В Луганске - то же самое. Для полноты картины стоит отметить, что самым засушливым в рассматриваемый период был 1934 год. В Киеве и Николаеве в этот год выпала примерно половина среднегодовой нормы осадков, в Луганске - менее трети, а в Полтаве - вообще около 1/4 нормы. Несмотря на это, крупного голода в 1934 году в Украине не было. Конечно, засушливость года определяется не только величиной и периодичностью выпадения осадков. Существенным фактором является также температура воздуха. Однако каких-либо значительных аномалий и здесь не было зарегистрировано (самым жарким был как раз 1934 год). Так что в регинах, переживших голод засухи в 1932 году не было, а вот голод был (1). Это первая странность. И поэтому первая версия не может считаться достоверной.

7. МОРИЛ ЛИ СТАЛИН УКРАИНЦЕВ?

Разберем теперь вторую гипоптезу. Если Сталин специально морил украинцев, то почему он вкладывал огромные средства в развитие именно промышленности Украины. Вспомните Днепро–ГЭС, Харьковский тракторный... Более того, Сталин решился на коллективизацию и индустриализацию для укрепления обороны страны. Трупами же индустриализацию осуществить было невозможно – для реализации последней нужна была прежде всего рабочая сила, а не трупы. С другой стороны, большевики и в особенности Сталин были прагматиками, а «голодомор» мог привести к массовому крестьянскому восстанию – скрыть его умышленность было невозможно, поскольку в партии все это время находились как сторонники радикального раскрестьянивания, так и сторонники кооперации. А это в свою очередь могло привести к отстранению Сталина от власти. С точки же зрения анти–сталинистов основной целью Сталина была власть. Получается вроде как нелогично. Далее. Если Сталин хотел уничтожить в основном украинцев, то почему он "организовал" голод не только на Украине, но и в ряде других регионов. Например, сильный голод был в Саратовской области, голодал Северный Кавказ (не только “украинская” Кубань, но и Дон), голодало Среднее и Нижнее Поволжье (в Берлине даже по этому поводу демонстрации устраивались - как-никак на Волге жили немцы (18), голодали все российские черноземные области вплоть до Южного Урала. Голодал даже Казахстан. Поэтому и вторая версия не является достоверной.

8. РОЛЬ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ В ВОЗНИКНОВЕНИИ ГОЛОДА

Третья версия утверждает, что голод возник как результат коллективизации. Да, есть некоторые примеры доказывающие, что политические процессы могут стать причиной голода, есть в истории России. Например, зимой 1918 года в центральных регионах начался голод. Вызван он был стремительным обесцениванием рубля и нежеланием крестьян производящих регионов (Поволжья, Северного Кавказа, Черноземья) сбывать хлеб в обмен на “бумажки”. Более того, когда Совнарком ввел гос.монополию на покупку хлеба у крестьян по твердым ценам, чтобы как-то обеспечить жителей промышленных регионов хоть мизерным пайком, органы власти регионов-хлебопроизводителей (зачастую не подчинявшиеся никому) принимали решения о “свободной торговле” и закрытии границ губерний. (Такое поведение крестьян нашло отклик уже в пору коллективизации, когда колхозные активисты кричали “куркулям”: “Мы еще вам припомним 18-й год!”). Украинская Центральная Рада вообще прекратила продажу хлеба “москалям”. А гайдамаки гетмана Скоропадского вместе с немцами пошли еще дальше, перекрыв один из двух основных путей вывоза хлеба с Северного Кавказа - дорогу Ростов - Воронеж в районе станции Чертково. А в центре уже голодали и в селах, да так, что по полям бродили толпы голодного люда...

И быть бы трагедии, намного более страшной, чем трагедия 1932-1933 гг., если бы не большевики, которые в отчаянном порыве спасти население городов от голода начали формировать из рабочих продотряды, разъезжавшиеся затем по “хлебным” районам и буквально “выбивавшие” хлеб из крестьянства с помощью местных комитетов бедноты. Добытое таким образом продовольствие и составляло основу питания в городах центра России весь 1918 год. Окончательно избавило от голодной смерти Москву и Петроград введение продразверстки в начале 1919 года, пришедшее на смену хаосу 1918 - го. Избавило, по крайней мере, до конца гражданской войны. Причина, по которой крестьянство достаточно легко согласилось на продразверстку в 1919 г, лежит на поверхности - гражданская война. Из двух основных враждующих сторон одна (белые) стремилась отнять у крестьян землю, которую в 1917 г. им раздали большевики и возродить помещичье землевладение. Другая же, хотя и отбирала зерно, но во-первых, не все подчистую, чем зачастую грешили “спасители Отечества” с другой стороны; во-вторых - расстреливала за грабежи, а в третьих - и это главное - говорила крестьянам: “Мы за вас и не будем отнимать у вас землю”. Естественно, крестьянская масса, увидевшая два проекта в действии, дружно повернула в сторону красных...(по 1, 19).

В 1921 г. возник новый кризис. То, что крестьянская масса взбунтовалась против продолжения продразверстки уже после войны, было усугублено страшной засухой на Северном Кавказе и в Поволжье. Украина не голодала. В Поволжье же недосеяли (“все одно - заберут”), а то, что посеяли - большей частью сгорело. Результат - официальная цифра в 5 с лишним миллионов умерших от голода (БСЭ). Даже отмена продразверстки и введение продналога помогло не сразу. Пришлось идти на поклон к Лиге Наций. В общем, кризис урегулировали только к 1922 г. (1).

Если кризисы 1917-1919 и 1921-1922 гг. были следствием объективных причин - гражданской войны и разрухи в государстве, то эпоха НЭПа ознаменовалась кризисами нового типа. Крестьяне, имея условия наибольшего благоприятствования, просто не хотели везти хлеб на рынок. И в 1923 г.(“кризис сбыта”), и в 1925 г., и в 1927-1929 гг.(“кризисы потребления”) хлеб на рынок не шел. Или шел по завышенной цене, что также не устраивало государство. Об этом мы писали выше.

Версия о коллективизации, как причине голода, имеет несколько добавочных вариантов. Например, некоторые считают, что крестьяне, не желая работать в колхозах и кормить города специально устроили голод, нядеясь свалить тем самым советскую власть. Но если крестьяне если надеялись свергнуть советскую власть, то почему просто не устраивали восстания, а морили голодом таких же двуногих, только в других регионах?

Крестьяне не хотели идти в колхозы, а те, кто шел, не хотели там работать. Зерновые в 1932 году не пропалывались, плохо убирались. Вот как, например, убирали хлеб на Херсонщине. Очевидец тех событий, известный диссидент Петро Григоренко (“В подполье можно встретить только крыс”, цит. по 20), не имевший никаких причин любить советскую власть, так описывает происходившие события. “Огромное, более 2000 дворов, степное село Архангелка в горячую уборочную пору было мертво. Работала одна молотарка в одну смену (8 человек). Остальная рать трудовая - мужчины, женщины, подростки - сидели, лежали, полулежали “в холодку”. Я прошелся по селу из конца в конец - мне стало жутко. Я попытался затевать разговоры. Отвечали медленно и неохотно. И с полным безразличием. Я говорил:
- Хлеб же в валках лежит, а кое-где и стоит. Этот уже осыпался и пропал, а тот, который в валках, сгинет.
- Ну известно, сгинет, - с абсолютным равнодушием отвечали мне.
Я был не в силах пробить эту стену равнодушия.”

Некоторые историки пытаются объяснить это обессиленностью людей после голодной зимы 1931-1932 гг. Но ведь зима 1932-1933 гг. была еще более голодной, однако урожай в 1933 г. собрали неплохой. Зерновые пололи, хлеб сеяли и убирали хорошо, несмотря на голод. Но ведь за один год поголовье волов не восстановишь. Тут, видимо, сыграло несколько факторов. За год подросли молодые волы. Если поголовье КРС 1932 года в РСФСР сравнить с 1938, то увидим, что стадо коров выросло до 14,8 млн. голов, т.е. чуть больше, чем на 1%, а стадо быков и телят выросло до 16,4 млн., т.е. на 86%. (12). На село пошли новые трактора, которые научилась производить промышленность, кроме того в результате выхода из экономического кризиса 1930 года удалось значительное количество тракторов закупить за рубежом и произвести самим (13). В 1933 г. их было уже свыше 200 тысяч, а в 1938 г. почти полмиллиона (12).

Один из вариантов версии, основанной на обвинениях коллективизации, основан на утверждении, что сама по себе коллективизация подорвала производственные силы советской деревни. Но почему тогда уже через год почти те же подорванные производственные силы позволили собрать хороший урожай. Более того, исходя из теоретических соображений, сама по себе коллективизация не могла вызвать голода, поскольку производительность труда в коллективных хозяйствах намного выше производительности труда в частном секторе. Это подтвердил, например, 1937 год, когда в СССР было собрано 120,3 млн.т зерна, в то время как в 1913 году - одном из наиболее урожайных во времена царской России - собрали лишь 80 млн.т, причем на большей площади (21).

9. ВИНОВАТЫ ЛИ ВОЛОЕДЫ?

Ю. Мухину (12) выдвинул версию, что голод возник в результате того, что крестяне не смогли вспахать землю и посеять зерно для нового урожая. При второй, более «мягкой» волне коллективизации 1930-1931-1932 годов, происшедшей после той знаменитой статьи Сталина в Правде крестьяне уже заблаговременно забивали и съедали свой скот перед вступлением в колхоз – не терять же своё добро! Результатом и стал масовый голод. Мухин пишет (12). "В 1932 г. на Украине и Дону засеяли едва ли треть пахотных земель, и это безусловная причина голода вне зависимости от того, какая власть на дворе". По подсчетам Мухина (12), в 1932 году украинцы и казаки засеяли в менее 40% своих полей, а после многолетних недоборов хлеба урожай в 40% от хорошего урожая приводит к голоду.

А не смогли вспахать крестьяне из–за того, что попросту съели своих волов, на которых обычно пахали в районах голода. Сделали крестьяне это после публикации статьи Сталина в Правде, когда они массово стали выходить из колхозов. Действительно, статистика по России показывает резкое снижение поголовья быков. Максимальное количество крупного рогатого скота РСФСР имела в 1928 г. - 19,9 млн. голов коров и 17,7 млн. голов быков и телят. А в 1932 году стадо коров уменьшилось до 14,6 млн. голов (73%), а быков и телят - до 8,8 миллионов (50%). (12, 22).

Съев своих волов крестьяне не смогли провести ни посевную, ни уборочную кампании. Голода не возникло там, где пахали на лошадях, и где их не очень то было принято употреблять в пищу. Православные же конину не едят, да и мусульмане конину рабочих лошадей едят только с голоду - для еды они выращивают лошадей специально. Туша лошади идет на корм курам (если она пала от незаразной болезни) и, в лучшем случае, на корм свиньям (12). Уголовное наказание за уменьшение стада рабочего скота во всех видах хозяйств ввели в 1930 г., но в таком виде, что применить данную норму было практически нельзя: «79.1. Хищнический убой и умышленное изувечение скота, а также подстрекательство к этому других лиц с целью подрыва коллективизации сельского хозяйства и воспрепятствования его подъему, - лишение свободы на срок до двух лет с высылкой из данной местности или без таковой». Поди докажи, что убой был хищнический. А статья 79.3 о защите лошадей в Уголовный кодекс была введена только в 1932 г. (12). Отмечу, что против этой версии свидетельствуем факт одновременного падения и поголовья лошадей, однако голода в других районах не было.

Увидев, что крестьяне массово поедают свою скотину правительство немедленно отреагировало. 23 сентября 1932 г. было принято постановление «О мясозаготовках» с начала следующего месяца началось вручение колхозам, колхозным дворам и единоличным хозяйствам «имеющих силу налога» обязательств по поставкам (сдаче) мяса государству (2).

В своей статье Мухин (12) с гневом обрушивается на куркулей–крестьян, которые не хотели отдавать хлеб и не хотели обобществления скота. Они мол не люди, а животные и заслуживаю осуждения. Но давайте встанем на место крестьянина. Он же говорил, белые пришли – грабят, красные пришли – тоже грабить начали. Помните фильм про Чапаева? На село для проведения коллективизации были в основном направлены евреи, которых украинские крестьяне не особенно любили. Более того, 15% имушества раскулаченных шло уполномоченным. Так с чего же должно у обычного крестьянина родиться доверие к родной советской власти?

А теперь зайдем с другой стороны. В то время была создана новая форма собственности. Знакомства с новой формой собственности у крестьян не было, что и как с ней делать, было неизвестно. Они считали, что это их и можно воровать. Воровали для себя и у себя. Воровство стало массовым и повсеместным. По словам М.М. Хатаевича на XVII съезде ВКП(б), воровало 85-90% крестьянского населения, сделавшее невозможным своевременную оценку реального положения дел на селе в ЦК КП(б)У и ЦК ВКП(б). Кстати точно также в позднесоветское время возникла сходная ситуация с воровством у государства – появилось много "несунов". Именно воровство крестьян из колхозов вынудило правительство принять жесткие меры. 7 августа 1932 года был издан закон "Об охране социалистической собственности". Народные шутники прозвали его "законом о пяти колосках".

П. Краснов (11) приводит рассказ бывшего сотрудника НКВД в 30-е годы о том, как трудно было бороться с воровством в те годы. «Ночь мы сидим в засаде, тащит один гад мешок зерна, темно, мы за ним, он нас услышал и бежать. Догоняем, а он уже мешок в кусты бросил и под нос бормочет, что ничего знать не знает, просто здесь шел вечером, нас за грабителей принял, поэтому испугался и побежал, а глазки хитренькие, подленькие. Мы на суде хоть землю ешь – нет доказательств, а мешок «не его», да еще докажи что мы именно его и с мешком в темноте видели. Приводим его в сельсовет, берем двоих местных. Опер ему – «выворачивай карманы», а там несколько колосков, за них все и оформили. Три года он потом получил, все по закону. Суд тоже прекрасно понимал, чай не дураки были, что мешок его, но по закону он получил за колоски... воровства было действительно немало, получали срока за мешки и сумки, а не за колоски, а иначе все б разворовали».

Если голод стал результатом такого антиобщественного поведения крестьян, то причиной его можно считать неожиданное совпадение ряда новых закономерностей поведения крестьянского социума, неизвестных ранее и частично инициированных коллективизацией. Но ведь другого выбора кроме как коллективизация в то время не было. Значит никто не виноват. Это было непредвиденное осложнение отрезания гангренозной конечности рынка без наркоза.

Некоторые пытаются объяснить голод 1932 года именно нерешительностью и мягкостью (да, да) Сталина в реформировании сельского хозяйства. Не надо было писать статью «Головокружение от успехов» в газету «Правда» и допускать массовый выход из колхозов. "Если сформулировать конкретно, в чем именно вина Сталина и большевиков, то ответ видится таким: в нерешительности при проведении коллективизации и в плохом обдумывании того, на что может пойти алчный обыватель." (12). Надо было решительно заставлять крестьян не сокращать посевы, предупреждая, что у них в любом случае изымут запланированные налоги. Если бы государство сразу начало расправляться с теми, кто стал резать волов, то удалось бы обойтись без жертв массового голода. Но у Сталина не было другого выхода. Альтернативой было развязывание гражданской войны.

Итак, по моему, можно понять и крестьян и уж совсем не виноват Сталин.

10. А БЫЛ ЛИ НЕДОСТАТОК ХЛЕБА У КРЕСТЬЯН?

В течение продолжительного дореволюционного времени среднегодовой сбор зерновых на Украине достигал 1300 млн. пудов. За границу ежегодно вывозилось 180 млн. пудов. Экспорт других экспортеров хлеба составлял: Австралия – 180 млн. пудов, Канада – 156, Аргентина – 153 млн. пудов (23). Давайте подсчитаем, сколько требовалось для того, чтобы украинскому селу прожить без голода. В 1917 году было собрано 1108 млн. пудов (28,5% общероссийского урожая). Излишки (то есть то, что превышало собственные, внутренние потребности) составляли 470 млн. пудов (24). Следовательно, для пропитания села, включая малые города, крупные села и станицы, требовалось 638 млн. пудов

Тшательный анализ движения хлебных масс в 1932–1933 году был выполнен одним из из участников форума С.Г.Кара–Мурзы (1, далее я привожу выжимку из этой статьи). По официальнмым данным, урожай зерновых в 1932 году на Украине составил 918,8 млн. пудов, что лишь на 190 млн пудов меньше такового в 1917 году, когда излишки составили 470 млн. пудов (24). Но эта цифра была оценкой “биологического урожая”. В начале 30-х годов в сельском хозяйстве была внедрена разработанная с участием В.С.Немчинова методика оценки “биологического урожая”, то есть того урожая, который вырос и мог быть фактически собран с полей. На самом деле собрали зерна меньше. И дело прежде всего в его потерях. На основе обработки первичных годовых отчетов колхозов, потери зерна по УССР оцениваются в размерах 1/3 урожая (по СССР - 20%) (25). Это подтверждает и А.Г.Шлихтер в своей речи на 17-м съезде ВКП(б), где дает среднюю урожайность зерновых в УССР в 1932 г. - 5,9 ц/га (26). Посевные площади зерновых в УССР в 1932 г. составляли около 18,52 млн.га (27), что на 3-3,5 млн. га меньше обычных (например, в 1913 г. посевная площадь зерновых в Украине составляла 24,7 млн.га, а в 1940 г. - 21,38 млн.га) (28). Потери зерна свидетельствуют о халатности колхозников. Поэтому общее количество украинского зерна, собранного в 1932 г., можно оценить в 681,3 млн.пудов.

Первоначально Постановлением Совета Народных Комиссаров СССР и ЦК ВКП(б) от 6 июля 1932 г. план хлебозаготовок из урожая 1932 года был установлен на уровне 356 млн. пудов. 22 октября план был снижен на 70 млн пудов. 14 января 1933 г ЦК КП(б)У принимает постановление, в котором еще раз снижает план - на 29.4 млн. пудов. Наконец, после официального завершения заготовок 5 февраля 1933 года первый секретарь ЦК КП(б)У С.В.Косиор в своем докладе (29) указывает, что суммарный план для колхозов и единоличников был оказывается снижен с 356 млн.пудов до 218 млн. пудов. Это косвенно подтверждается председателем Совета по изучению продуктивных сил Украины А.Г.Шлихтером в его речи на 17-м съезде ВКП(б): “Во-первых, мы имеем досрочную сдачу хлеба, притом в количестве, на 100 млн.пудов превышающем хлебосдачу прошлого года...”. Прошлый” год - это 1932-й, а в 1933 году крестьянский сектор государству сдал 317 млн. пудов зерна (то есть 317-100 = 217; см. 1, 26, 30). У совхозов было изьято 17,6 млн.пудов (1, 30).

Итак, 235 млн. пудов зерна - верхний предел хлебопоставков Украины из урожая 1932 года. (Для сравнения: в 1930 г. было сдано 393 млн. пудов, а в 1931г. – 395 млн. пудов). Помимо хлеба по плану поставок зерно уходило также на погашение семенной и продовольственной ссуды. Максимальный размер ссуды - 12,5 млн.пудов зерна. Итог: государство из урожая 1932 года до 1 июля 1933 года “забрало” не более 248 млн. пудов зерна. Кроме того 25 февраля 1933 года Совнарком СССР и ЦК ВКП(б), выделяет Украине продовольственную, семенную и фуражную ссуда в размере 35 190 000 пудов зерна. Продовольствие выделяется из Неприкосновенного и Мобилизационного фондов. В общей сложности, население УССР получило не менее 41,48 млн. пудов зерна и 40 291 пуд муки. Помимо этого было предоставлено 1 млн. пудов продовольствия, значительное количество крупяных и кондитерских изделий, сахара, консервов (из фонда Совнаркома УССР) (2). В итоге у села взято только 206,5 млн. пудов. В 1933 году на посев пошло 138,9 млн. пудов (1). Раз так, то на питание в колхозах, совхозах и единоличных хозяйствах осталось 335,9 млн. пудов.

Для того, чтобы из зерна получить хлеб, его надо сначала перемолоть в муку на мельнице. А при этом государством взимался так называемый “мерчук” или “гарнцевый сбор” - плата за помол в размере 10% от перемолотого зерна. В нашем случае это максимум - 29,4 млн пудов (за помол зерна, предоставленного в виде государственной помощи, плата не взималась). Следовательно, непосредственно в пишу крестьяне могли использовать более 305 млн. пудов хлеба.

Много это или мало? Ответ на этот вопрос не может обойтись без оценки численности населения УССР вообще и сельского в частности на 1 января 1933 г. Сопоставительный анализ (который мы опускаем за неимением места) позволил участнику форума (1) оценить число городского населения на Украине на 1 января 1933 года в 8,6 млн. человек, а сельского следовательно было 23,3 млн. человек. На одного крестьянина приходится 13 пудов или 1,08 пуд в месяц. Л. Милов приводит норму потребления на 1 взрослого едока в начале ХХ века - 1 пуд хлеба в месяц (31). Это - минимум. Однако сушественная часть населения села составляли дети, которые ели чуть меньше. Итак, остававшийся на пропитание хлеб был выше голодной нормы. Даже хватило бы на корм скоту. То есть, даже со всеми натяжками, не получается “искусственного голода” – хлеб в селах был даже после всех реквизиций, был в достаточном количестве, чтобы спасти население от голодной смерти, хотя и недостаточном для нормального питания.

11. БЫЛО ЛИ ВЫГРЕБАНИЕ ЗЕРНА ПОДЧИСТУЮ?

Посмотрим на это дело с другой стороны. Да, в октябре 1932 года в деревню были направлены чрезвычайные комиссии. Однако сторонники гипотезы о том, что хлеб у крестьян выгребли подчистую, забывают важный психологический момент. Они забывают о том, что крестьяне не дураки и не позволили бы выгрести у них все подчистую, так, чтобы не осталось на пропитание и на сев, если бы оставшаяся норма была бы ниже голодной нормы. Они уже имели опыт голода 1920 года, опыт работы с продотрядами. Заготовителей просто бы убивали, как крестьяне делали это в 1918 году, когда продотряды пытались взять больше голодной нормы. Поэтому выгрести все невозможно – просто бы не дали. Крестьянин знал, где предел голода, знал, сколько надо оставить на семена. Это косвенно свидетельствует о том, что у крестьян в 1932 году не затронули голодную норму. Без всякого сомнения, они бы отреагировали на подобные попытки властей резким сопротивлением. Правда, некоторые авторы утверждают, что уже в 1932г. можно было "выгрести подчистую", т.к. крестьяне были организованы не в дворы, а в колхозы и было ввено обязательное хранение на элеваторах. Так это или нет, трудно сказать, но вспомним, как резко отреагировали крестьяне на попытки большевиков забирать у них хлеб ниже голодной нормы – в романе Шолохова "Поднятая целина" как показан эпизод разграбления амбара колхозниками после того, как был распространен слух, что у колхоза забирают посевное зерно. Однако, хлебозаготовки 1932 года не сопровождались сопротивлением крестьян, большим, чем в 1930 году. Поэтому многое, видимо, зависело от местных властей. Там где властям удалось выгрести все, вероятность голода была больше. Кое–где даже подростки, вооружившись щупами, обыскивали единоличников в поисках закопанного зерна (12).

Имеется еще ряд фактов, которые заставляют сомневаться в использовании властями насилия для сбора хлеба. Напротив, борьба велась в основном экономическими методами. Станицы заносились на «черную доску» - в них полностью прекращалась всякая торговля, подвоз каких бы то ни было товаров, колхозникам и единоличникам запрещалось продавать свою продукцию. Не платящим налог селам и станицам «запрещалось продавать свою продукцию». Выражаясь словами Ю. Мухина (12), "власть в отчаянии кричала: «Подавитесь вы своим зерном, сожрите его сами!»".

Об обстановке сбора зерна можно судить по протоколу заседания РИК от 18.11.1932 г. "О мерах по усилению хлебозаготовок по району". В связи с тем, что срок выполнения хлебозаготовок заканчивался 1 декабря 1932 г., РИК постановил: «Сельсоветам организовать изъятие у отдельных колхозников и индивидуальных хозяйств раскраденного (вот оно подтверждение тотального воровства–АВТ.) в колхозах хлеба. Изъятие в первую очередь проводить у лодырей, рвачей и деклассированного элемента, имеющих малое количество трудодней... Наложить штраф на еврейский колхоз им. К.Либкнехта по дополнительной сдаче мяса государству». При сборе продовольствия, по свидетельствам очевидцев, местными исполнителями допускались перегибы – забирались все продукты.

Применялись и еще более жестокие способы "наказания". Вот лишь один промер.
"ПОСТАНОВЛЕНИЕ СОВНАРКОМА УССР и ЦК КПбУ О ЗАНЕСЕНИИ НА ЧЕРНУЮ ДОСКУ СЕЛ, ЗЛОСТНО САБОТИРУЮЩИХ ХЛЕБОЗАГОТОВКИ...
СНК и ЦК постановляют:
За явный срыв плана хлебозаготовок и злостный саботаж, организованный кулацкими и контрреволюционными элементами, занести на черную доску следующие села:
с.Вербка, с.Гавриловка, Днепропетровской области с.Лютеньки,.с.Каменные Потоки, Харьковской области с.Святотроицкое, с.Пески, Одесской области.
В отношении этих сел провести следующие мероприятия:
1. Немедленное прекращение подвоза товаров, полное прекращение кооперативной и государственной торговли на месте и вывоз из соответствующих кооперативных и государственных лавок всех наличных товаров.
2. Полное прекращение колхозной торговли как для колхозов, колхозников, так и для единоличников.
3. Прекращение всякого рода кредитования, проведение досрочного взыскания кредитов и других финансовых обязательств."
Областные органы дополнительно занесли на «черные доски» низшего уровня 380 колхозов и 51 село (2).

Обратите внимание на тот факт, что в постановлении ничего не говорится о насильственном изъятии хлеба. Села, которые не сдают хлеб, наказываются в основном экономически.

Кроме того, крестьянам Украины и Кубани советское правительство сознательно и планомерно не давало возможности выехать с территорий, пораженных голодом (смотри директиву ЦК ВКП(б) и СНК СССР в связи с массовым выездом крестьян за пределы Украины).
Утверждение исследователей об искусственно вызванном голоде связано не с оспариванием факта неурожая зерновых, а с тем, что у крестьян Украины (и Кубани) было изъято продовольствие и они были лишены таких средств спасти свою жизнь, как выезд в другие территории (2).

Есть и еще одно обстоятельство. Известно, что Шолохов писал о трудном положении с продовольствием в селах, но Сталин не поверил ему, поскольку знал, что хлеб оставили крестьянам вполне по нормам и голода быть не должно было.

Из письма Шолохова:

«...сейчас умирают от голода колхозники и единоличники; взрослые и дети пухнут и питаются всем, чем не положено человеку питаться, начиная с падали и кончая дубовой корой и всяческими болотными кореньями».

Из ответа Сталина Шолохову.

«...уважаемые хлеборобы Вашего района (и не только Вашего района) проводили «итальянку», саботаж и не прочь были оставить рабочих, Красную Армию без хлеба. Тот факт, что саботаж был тихий и внешне безобидный (без крови), – этот факт не меняет и того, что уважаемые хлеборобы по сути вели «тихую войну» с Советской властью. Войну на измор, дорогой тов. Шолохов.... Но все же ясно, как божий день, что уважаемые хлеборобы не такие уж безобидные люди, как это может показаться издали.» (11).

Итак, мы имеем третье подтверждение, что недостатка хлеба в собственно селах, скорее всего, не было. Сталин не поверил сетованиям Шолохова, поскольку знал, что у крестьян осталось хлеба выше голодной нормы.

12. ГОЛОД БЫЛ В МАЛЫХ ГОРОДАХ И КРУПНЫХ СЕЛАХ.

После того, как мы отвергли первые версии, и с удивлением обнаружили, что количество хлеба у крестьян было выше голодной нормы, встает вопрос, как же так может быть, хлеб был и голод был. А может все дело в том, что голод был не среди самих крестьян? Может он был в малых городах?

Что я имею в виду? В статистике населения тех времен имеются только две графы – городское и сельское население. И умирали в основном те, кто по статистике потносился к сельскому населению (2). Я терялся в догадках, пока моя жена не сказала мне, что на Кубани крупные станицы будут поболее небольшого нынешнего городка в 50 тысяц населения, например, родина Виноградовского движения г. Вичуга. То же было и на Украине. Крупные села и станицы числились как сельское население, но на самом деле их жители обслуживали настояших крестьян, сами крестьянами не являясь.

О малых городах никто не писал, о них просто забыли. Малые города обеспечивались продовольствием за счет торговли с близлежащими селами. Жители малых городов делали для крестьян поделки, шили и выполняли другие ремесленные работы. В малых городах жили портные, разного рода ремесленники, обслуживающие сразу несколько сел... Во время НЭПа государство не несло отвественность за снабжение продовольствием. Жители таких городов и крупных сел сами добывали себе хлеб путем обмена с крестьянами. Остальное жители этих полугородов выращивали на своих приусадебных участках. Но без хлеба прилежащих деревень продовольствия с приусадебных участков на хватало для бесперебойного питания зимой.

Как мы уже указали, хлеб у крестьян был выше голодной нормы. Но в составе этого хлеба не оказалось доли малых городов. Крестьянин не повез хлеб в крупные села и малые города. Более того, выходит, крестьянин предпочел сохранить свой скот. Малые города в других частях страны не пострадали, так как там урожай был хороший и после отбора хлеба на нужды государства у крестьян осталась доля зерна для обмена с малыми городами. Там крестьяне везли в малые города хлеб, а в районах голода не везли. Данная гипотеза объясняет все. Она делает ясным, почему я не нашел свидетельств голодания собственно крестьян, но нашел много свидетельств резкой нехватки продовольствия в крупных селах и малых городах на Дону и на Кубани, почему Сталин не поверил Шолохову, почему не было больших восстаний крестьян, почему приведенные выше подсчеты не обнаружили нехватки хлеба у крестьян...

Для центральных властей голод вроде бы и не было – центральные властные органы его не ощущали, не ощущали нарастающей опасности, поскольку сигналов из малых городов почти не было, а по данным хлебозаготовок в селах осталось достаточно хлеба. Кроме того, на местах настоящее положение вещей скрывали из–за боязни оргвыводов из центра. Нарастание голода - процесс резко нелинейный и связан с цепными процессами паники. В таких случаях зерно пятнами "исчезает" с территорий - при общем статистическом благополучии. Слабые люди начинают быстро заболевать от голода, а зимой умирать, и бюрократическая система, не готовая к этому, ничего просто не успевает сделать. К этому государство было тоже не готово. Но все предусмотреть было невозможно. Пострадали от голода в основном резко ослабевшие люди. Если посмотреть на таблицу 1, то видно, что сразу же после 1933 года смертность резко снизилась. Нечто похожее происходит сейчас в России, когда группы риска уже умерли в одночасье и смертность стала уменьшаться. Скорее всего и в те годы умерли самы ослабленные и поскольку они уже умерли раньше, смертность снизилась в последуюшие годы. Другим объяснением может стать резкое улучшение медицинского обслуживания на селе, но тогда придется признать, что государство тут же вернуло свой долг населению за допушенную катастрофу.

13. ВИНОВАТ ЛИ СТАЛИН?

Как же оценивать действия властей и Сталина? Если голод возник из–за того, что крестьяне не хотели лишаться своей собственности и съели волов, тогда виноват Сталин, допустивший своей мягкостью повторный выход из колхозов (16). Так, прав ли был Сталин, написавший свою статью "Головокружение от успехов" в Правду 2 марта 1930 года? Может, и не надо было писать эту статью? Сейчас можно однозначно утверждать, что Сталин был прав. В то время была возможность перерастания восстаний крстьян в Гражданскую войну. Если в 1929 году было до 1300 мятежей, то уже только в январе (!) 1930 года число вооруженных выступлений крестьян в СССР достигло более 2000. Действия властей в такой ситуации были совершенно оправданными и справедливыми. Без тех действий, которые осуществляли власти, было бы еще хуже. Если бы хлеб не забирался, то крестьяне своей прижимистостью вызвали бы голод и в крупных городах. Жертв было бы еще больше и голод только бы усилился. Oчень важно было не допускать паники и перетока продовольствия вместе с массами населения по ж.дороге. В условиях плановы перевозок это грозило коллапсом. Жители малых городов устремились бы в крупные города за хлебом и там тоже бы наступил голод, кроме того встала бы промышленность. Поэтому нерегулируемые перемещения были запрещены.

Что же надо было делать? А все то же, что и делалось. Даже сейчас, встав на место Сталина, я не смог придумать ничего такого, чтобы в корне изменило ситуацию. Лечить болезнь если она не имеет внешних проявлений, очень сложно, а голод не давал о себе знать. Письма Шолохова были отвергнуты как единичные, кроме того имелись факты прямого саботажа хлебозаготовок на Дону. Более того, все свидения с мест указывали, что хлеб у крестьян есть. Следовательно, власти делали свое дело правильно.

Итак, прямой вины Сталина и ЦК ВКП(б) в событиях 2-й половины 1932 г. - 1-й половины 1933 г. не прослеживается. Косвенная вина, конечно, присутствует. Не так считали урожай, не те руководители сидели в местных (и не только) органах власти, допустили разворовывание зерна и массовый забой рабочего скота, не смогли оставшийся у крестьян хлеб изъять и разделить поровну на всех... Если б государство не стало потакать тем, кто уничтожает средства производства - это не привело бы к анархии и массовой гибели. Но ведь и так законы были приняты драконовские.

14. СНОВА О ПРИЧИНАХ

И все–таки, отчего же разразился голод осенью 1932 года? На этот вопрос ответ не может быть однозначным. Прежде всего отметим, что не подтверждается гипотеза Мухина о значительном недосеве. Засеянная плошадь была лишь на 3 млн га ниже максимальной. Однако резко снизилась урожайность. Почему? Скорее всего потому, что колхозники стали работать не на себя лично и многое делали кое–как. Свидетельство Григоренко, приведенное выше, это мнение подтверждает. Если бы урожай на Украине в 1932 году оказался близким к традиционному среднегодовому (в действительности с 1927 по 1931 год средняя урожайность упала почти на 30% (32), даже при упомянутых масштабах изъятия хлеба голод едва ли наступил бы, по крайней мере не имел бы таких пагубных последствий.

Причин голода несколько. Одна из причин – незнание властями, сколько на самом деле зерна собрала Украина. То есть, отсутствие жесткого учета каждого килограмма собранного зерна. Отсюда - опоздание со снижением планов, повлекщее за собой такие тяжкие последствия. Определенная вина лежит на местных властях, в не очень урожайный год выдвигавших “встречные планы”, по которым кое-где выгребали все до последнего зернышка. Если бы не брали власти у крестьян хлеб в том году, то жертв было бы намного больше, поскольку весь хлеб рабочего - тот, что ему дало государство. Если крестьянин еще может как-то пережить голодный год “на подножном корму”, то рабочего гарантированно ждет смерть.

Вторая причина - дезорганизация сбора урожая крестьянами и тотальное разворовывание того, что собрали (27). Власти считали (и не без оснований на то, поскольку засухи не было, а в других районах хлеб был хороший), что урожай собран неплохой, только весь разворован. Пример Белорусской ССР был перед глазами. Там к 10 декабря 1932 г. хлебозаготовки были выполнены всего на 46%. Но после того, как в Москве надавили на местные партийные и советские органы, к 1 января 1933 г. БССР выполнила план по хлебозаготовкам на 106%. То есть, за 20 дней выполнили 60% плана, который никем не менялся (26). Более того, никакого “голодомора” после такой “штурмовщины”, чего можно было ожидать, не случилось. Почему же в УССР должно было быть по-другому?

Третья причина - отсутствие средств у правительства СССР на посылку достаточной продовольственной помощи Украине. Вопреки утверждениям некоторых авторов, в стране не было крупных запасов зерна. На 1 июля 1932 г. Неприкосновенный фонд и Мобилизационный фонд составляли вместе только 641 тыс.т - месячный запас продовольственного зерна для Союза. На 1 января 1933 года в Непфонд и Госфонд (бывший Мобфонд) было зачислено 3.034 млн.т (вместо планировавшихся 3.699 млн.т). В течение первых месяцев 1933 г. Политбюро ЦК ВКП(б) выделило до 2.2 млн.т семян, продовольствия и фуража областям и республикам, страдавшим от голода (2). Из них УССР досталось не менее половины (если включить сюда и помощь голодающему Донбассу - 249.3 тыс.т (27). Остаток был - 834 тыс.т., что чуть больше месячного запаса продовольствия СССР. Понятно, что больше изымать было нечего. А тайных запасов ни у Сталина, ни у кого другого не имелось, что подтвердили исследования американских ученых (25).

Почти не шло зерно и на экспорт в это время: после того, как в 1930 году СССР вывез на экспорт 4.8 млн.т зерна, а в 1931 г. - 5.2 млн.т, в 1932 г. экспорт резко сократился, составив всего 1.8 млн.т., в 1933г. - 1.6 млн.т. (1). Собственно же в период голода, в 1932-33 гг. из СССР было экспортировано всего 1,5 млн. тонн хлеба, в 1933-34 гг. - 2,1 млн. тонн. (Для сравнения в 1930 году - 4.8 мл. тонн, 1931 - 5.2 млн.т.). При этом, в 1932 г. зерно вывозили, в основном, в начале года, а в 1933 г. – в основном, в конце года. К слову, в 1934 г. экспорт зерна вообще прекратился (2, 33).

Может быть, города, в которые увозили зерно из украинского села, могли немного поделиться этим зерном? К сожалению, нет. Голодала вся страна, за исключением Москвы, Ленинграда и части Центрального региона. Помимо голодных в городах Украины, о чем национально сознательные историки все "уши прожужжали", не мешало бы вспомнить, что голодало Закавказье (в Баку, например, школьники получали по 70 г. хлеба в день), голодал Северо-Восток европейской части СССР, Ивановская область, Кузбасс, Северный край, Западная область, Дальний Восток, Горьковская область. Голодало даже Подмосковье и Ленинградская область. Таблица 2 показывает, что в тот период скудно питалось все население.

Таблица 2. Официально утвержденные нормы снабжения на 1 квартал 1932 г

Продукты
Особый список 1 список 2 список 3 список
(в кг)
1 2 3 1 2 3 1 2 3 1 2 3
Хлеб 0,8 0,4 0,4 0,8 0,4 0,4 0,8 0,4 0,4 0,75 0,35 0,35
Крупа 3 1,5 1,5 2,5 1,5 1,5 1,0 0,5 0,5 0,5 0,5 0,5
Мясо 4,4 2,2 2,0 2,0 0,4 0,4 0,4 - - - - -
Рыба 2,0 0,4 0,4 1,4 - - - - - - - -
Масло - - 0,25 - - 1,15 - - - - - -
Сахар 1,5 1,5 1,5 1,5 1,5 1,5 1 1 1 0,8 0,8 0,8

Особый и первый списки - рабочие ведущих индустриальных объектов (предприятия Москвы, Ленинграда, Баку, Донбасса, Караганды, Восточной Сибири, Дальнего Востока, Урала). Второй и третий списки - рабочие предприятий стекольно-фарфорофой, спичечной, писчебумажной промышленности и коммунального хозяйства, хлебных заводов, мелких предприятий текстильной промышленности, артелей, типографий и пр. По хлебу - нормы дневные, остальные - месячные. По каждому списку приведены нормы для рабочих - 1), для служащих и членов семей рабочих и служащих - 2), для детей - 3). Подземным рабочим, рабочим горячих цехов дополнительно полагалось 200 г хлеба в день и 1 кг сала в месяц, угольщикам - 1 кг муки, 200 г растительного масла в месяц. Для подземных рабочих месячная норма мяса была 5 кг. (34).

Остается добавить, что в 1933 году положение было еще тяжелее. Несоблюдение даже вышеприведенных норм стало не исключением, а правилом. Не говоря уже о рабочих в регионах ”голодомора”. Заметьте, это - о тех местах, где должны были питаться хлебом, собранным, как утверждается, “для геноцида”. То есть, города СССР в 1932-1933 гг. испытывали жесточайшую нехватку продовольствия. Есть даже мнение, что если бы хлеб на юге не изымали, то жертв в 1932-1933 гг. было бы даже больше, только в других местах (25).

Подведем итоги. Излишков хлеба в СССР в том году не было нигде и только в считанных регионах был он в достаточном количестве. Запасов ни тайных, ни явных не имелось. На экспорт он практически не шел. Более того, того количества хлеба, которое осталось на руках у крестьян, вполне хватало для выживания. Если все это так, то может быть прав П.Краснов (11), который утверждает, что количество жертв голода минимально и гибель людей в основном могла быть вызвана сопутствующими эпидемиями?

Некоторые считают, что можно поставить в вину руководству СССР том, что оно не развернуло в мире широкую кампанию по сбору помощи голодающим, подобно тому, что происходило в начале 20-х гг. Однако и здесь не все так просто. Во–первых, как мы уже показали, хлеб был. Во–вторых, стоит взглянуть на политическую и экономическую обстановку в мире в 1932-1933 годах - и простая просьба о помощи сталкивается с целым рядом препятствий.

Первое препятствие - открытая неприязнь практически всех стран Европы к потенциальным просителям - коммунистам. Об этом свидетельствует документ, полученный советской разведкой в мае 1933 г., в котором говорилось о переговорах Риббентропа с ведущими британскими промышленниками в поместье сэра Генри Детердинга - нефтяного магната. На этих переговорах, помимо всего прочего, обсуждался раздел российского рынка, в связи с грядущим гос. переворотом в СССР в 1933 г. (35).

Второй барьер неразрывно связан с первым. Это - приход к власти Гитлера в Германии и фашизация остальных стран Европы.

Третье препятствие - чисто экономическое. Конец 20-х - начало 30-х гг. - время одного из самых тяжелых экономических кризисов в истории Европы и США (достаточно сказать, что иногда до 80-90% продукции машиностроения на германских заводах в начале 30-х гг. составляла продукция, выпущенная “под заказ” Советского Союза). Кто в этих условиях был настолько богат, чтобы выделять кредит не на кабальных условиях? Да еще большевикам, которые уже однажды отказались признавать долги предыдущего правительства. Именно поэтому правительство не пошло с протянутой рукой к людям, готовившимся его свергнуть (и, скорее всего, не остановившимся бы перед миллионами жертв).

15. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Какие выводы можно сделать из приведенного анализа? 1. Голод в 1932–1933 году был. 2. Он унес почти миллион жизней.
3. Голод был не только на территории Украины. 4. Наличие аналогичных/сходных событий за пределами территории Украины не снимает многих вопросов о том, что происходило на территории (тогда) республики УССР. 5. В СССР в «доперестроечные» времена сам факт произошедшей трагедии, а также её масштабы и подлинные причины скрывались. Советская власть тщательно стирала этот голод из памяти, чтобы не позорить народ, который был связан с тем, что люди не смогли переломить в себе собственнические инстинкты.

Голод вызван тем геополитическим тупиком, в котором оказалась Россия в 20–х годах XX века и явился результатом неожиданного совпадения ряда новых закономерностей поведения крестьянского социума, неизвестных ранее и частично инициированных коллективизацией. Власти делали все от них зависяшее и сумели минимизировать человеческие жертвы.

Итак, голод был, но он был в малых городах и крупных селах и станицах, куда не повезли на продажу хлеб крестьяне в конце 1932 года. Сами же малые города в то время не были включены в государственную систему снабжения. Действия властей не были направлены на наказание крестьян, они были единственно верными и помогли существенно снизить масштабы голода.

Потом, когда проблема снабжения продовольствием малых городов была очерчена, были приняты меры и голод больше не повторялся. Во время голода 1946–1947 года власти были уже готовы и приняли меры, чтобы не допустить голода и в малых городах.

В начале 1933 г. советское руководство сделало правильные выводы из событий 1932–1933 годов. Оно упразднило контрактационную систему заготовок хлеба, подсолнечника и картофеля и ввело вместо нее «имеющие силу налога твердые обязательства» по поставкам (сдаче) данных продуктов государству. Размеры обязательных поставок исчислялись по единым для всего района и неизменным в течение года нормам сдачи с каждого гектара запланированного посева. Возможный недосев в расчет не брался. Оба этих закона действовали на всей территории СССР. Несвоевременное выполнение заготовительного задания наказывалось в административном порядке денежным штрафом в размере рыночной стоимости недоимки и «принудительным» взысканием недовыполненной части обязательств (конфискацией продовольствия в размере недоимки)

Так или иначе, но в 1934 руководство Наркомзема было осуждено за непредупртеждение массового голода, и многие руководители расстреляны. После смены организационной схемы колхоза с кибуцной на артельную, позволявшую личное владение скотом, процесс пошёл успешнее. К тому же, государство нашло, наконец, способ экономического удушения неэффективных мелких хозяйств и освобождения их земли для колхозов. Если крестьянин по имущественному уровню не мог быть отнесённым к кулакам, а в колхоз идти не хотел, его обкладывали индивидуальным налогом (36), многократно превосходившим возможности хозяйства, и затем сажали в тюрьму за неуплату.

Определенную ответственность за голод должны нести как националисты–энтузиасты украинизации, так и поборники русификации. В те годы на украине все больше распространялось мнение, что Украина кормит Росиию. Именно психологическое воздействие на людей подобной идеи могло привести к нежеланию работать на москалей. Кормит ли Украина Россию показали годы украинской независимости, когда село там вернулось к уровню начала 20 века. В те же годы правительство приняло меры по борьбе как с национализмом, так и с руссификацией. В феврале 1933 года было принято решение об устранении с должности наркома образования УССР Николая Скрипника, которому инкриминиловался националистический уклон (ноябрьский (1933 года) пленум ЦК и ЦКК КП(б)У). Он покончил жизнь самоубийством 7 июля 1933 года. Затем были сняты многие близкие к нему сотрудники, запрещен ряд изданий украинизаторского содержания. В мае покончил жизнь самоубийством Н.Хвылёвый (24).

Секретное постановление ЦК ВКП(б) и СНК Союза ССР от 14 декабря 1932 года «О хлебозаготовках на Украине, Северном Кавказе и в Западной области», подписанное В.Молотовым и И.Сталиным, определяло, как именно надлежит наказать «организаторов саботажа хлебозаготовок» (в том числе и тех, у кого был партбилет) — высылка, арест, заключение в концлагерь на длительный срок, расстрел, — постановление «предлагало» ЦК КП(б)У и СНК Украины «обратить серьезное внимание на правильное проведение украинизации, устранить механическое проведение ее, изгнать петлюровские и другие буржуазно-националистические элементы из партийных и советских организаций, тщательно подбирать и воспитывать украинские большевистские кадры, обеспечить систематическое партийное руководство и контроль за проведением украинизации» (37).

Все эти меры дали эффект. Так, вышеупомянутый А.Г.Шлихтер в своей речи на 17-м съезде ВКП(б), отчитываясь об успехах в сборе украинского урожая 1933 года в сравнении с 1932 годом, сообшил, что урожайность зерновых возросла с 5,9 ц/га до 10,9 ц/га.

Одновременно делаются шаги по направлению признания национальных особенностей Украины. Следует обратить внимание на перенесение столицы Украины из Харькова в Киев, которое произошло в 1934 г. Из города, где основным населением были русские в город, заселенный преимушественно украинцами. Было ли случайностью, что столицу перенесли после, а не до голода 1932–1933 годов? Должны ли мы считать, что Сталин (который как пишет та же Википедия, "с конца 1920-х годов пользовался неограниченной властью" - см. Википедию, статью Сталин) уже к 1932-1933 г. не то заболел "дальтонизмом" в национальных вопросах (это бывший Нарком по делам национальностей и член политсовета фронта, изрядно повоевавшего с украинцами на территории Украины!) не то стал уж действительно "отцом всех народов", которому одинаково любы и украинцы и … и … и … (то есть все его дети)? И не будет ли непозволительной оплошностью не задуматься: а не беспокоило ли такого опытного "волчину" как Сталин, что жив ещё Михаил Сергеевич Грушевский (не мало, ни много а Президент самостийной Украины!, умерший в 1934 г.) и, в таком контексте, крестьяне-украинцы, они как бы крестьяне (то есть "плохиши") вдвойне (если не в квадрате) - они и как все другие крестьяне (не хотят ни отдавать зерно, ни "коллективизоваться"), но ещё и "в случае чего" могут пойти солдатами в (украинскую) армию (ведь многие из них всего лет 12-14 тому были уже в такой армии), а детишки их учутся и "украинизацией" начинают уж очень увлекаться (38).

А теперь один интересный факт, показывающий обиделись ли крестьяне на Сталина за то, что он будто бы вызвал "голодомор". Во время войны нацистская Германия на оккупированных территориях формировала так называемые “национальные” части для боевых действий как на фронте, так и в тылу против партизан. И в Эстонии, и в Латвии, и в Литве люди записывались “бороться с большевиками”. На Северном Кавказе восставали чеченцы при поддержке фельдмаршала фон Клейста. Донские казаки записывались к Краснову. Даже в центральной России Власов формировал РОА. А вот на территориях Украины, входивших в нее на 1932-1933 гг., такого “набора” почему-то не было (кучка “полицаев” - мелкоуголовного отребья - не в счет. Такие были везде). На Западе Украины, не знавшем голода 1933 г., в эсэсовские части записывались сотнями. А вот те регионы, население которых, казалось бы, просто обязано было восстать против СССР, поскольку “сталинисты проводили здесь геноцид”, наступление “нового порядка” почему-то не приняли. У Гитлера не было ни одного соединения, сформированного в центральной и восточной Украине. Более того, ячейки советского подполья, а также партизаны отрядов Ковпака, Федорова, Сабурова, Наумова и многих других соединений, получавших задания из Москвы, не только пользовались широкой поддержкой населения этих краев, но и состояли в подавляющем большинстве своем из местных жителей (1). Немцы начали было напоминать о голоде, но они быстро опомнились и удалили голод 1933 г. из своих пропагандистских материалов. Интересно, что потом фашисты (скажем так, явно не поклонники советов) - голод в вину советам не ставили – люди помнили, кто и что делал.

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. http://vif2ne.ru/nvz/forum/0/co/158319.htm

2. Голодомор на Украине. Википедия.

3. Соуса М. 2001. ГУЛАГ: Архивы против лжи/Марио Соуса; Пер. с англ.: Чеченцев В.; Ред. Стрельцов А.М.

4.http://www.faminegenocide.com/resources/findings.html,
http://www.ukrweekly.com/Archive/2003/430303.shtml

5. http://www.korrespondent.net/main/137186

6. http://www.korrespondent.net/main/141078

7. Орлов А. 1991. Тайная история сталинских преступлений. М. Автор. 352 стр., с. 43.

8. Сахаров А.Н. (ред.) 2005. История России. Учебник для вузов. Т. 2. М. Астрель. 862 стр., с. 595.

9. Кожинов В.В. 2002. “Россия. Век ХХ” (в 2-х томах), “Победы и беды России”.

10. Кульчицкий С.В. 2002. Сколько нас погибло от голодомора 1933 года? ”Зеркало недели”№45, 23-29 ноября 2002 года

11. Краснов П. Ложь о голодоморе. Интернет против телеэкрана. http://www.contr-tv.ru/common/106/

12. Мухин Ю. 2003. Самый позорный голод. Дуэль. http://www.duel.ru/200306/?6_5_1

13. Миронин С. 2006. О репрессиях без эмоций. Интернет против телеэкрана. http://www.contr-tv.ru/common/1547/ см. также. http://vif2ne.ru/nvz/forum/archive/156/156981.htm

14. Ивницкий Н.А. 1996. Коллективизация и раскулачивание. М.

15. Вторая мировая война в воспоминаниях У. Черчилля, Шарля де Голля, К. Хэлла, У. Леги, Д. Эйзенхауэра. М., 1990. с. 178-179.

16. Кудрявцев М., Миров А. и Скорынин Р. 2006. «Стать Америкой», оставаясь Россией: путь к процветанию. М. Алгоритм–Б. В 2–х томах.

17. Географічна Енциклопедія України, тт. 1,2.

18. Фашистский меч ковался в СССР: Красная Армия и рейхсвер. Тайное сотрудничество. 1922-1933. Неизвестные документы. М.,1992, с. 329

19. История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории Советского государства. М. 1991.

20. Мухин Ю.И. 2003б. В Москве и на местах. Голодомор. ”Дуэль”№23, 10 июня. http://www.duel.ru/200323/?23_6_1

21. http://www.petrograd.biz/stalin/index.html

22. Сахаров А.Н. (ред.) 2005. История России. Учебник для вузов. Т. 2. М. Астрель. 862 стр., с. 564.

23. Щадилов О. 1919. Экономическая политика Украины. Киев. с. 4

24. Солдатенко В. 2003. Голодный тридцать третий. Субъективные мысли об объективных процессах. Зеркало недели. http://www.zerkalo-nedeli.com/ie/show/449/38943/

25. Дэвис Р.В., Таугер М.Б. и Уиткрофт С.Г. Сталин, запасы зерна и голод 1932-1933 (цит. по 1).

26. http://www.rspu.ryazan.ru/~dante/Mirrors/vkpb_17/vkpb_17.html

27. Голод 1932-1933 років на Україні: очима істориків, мовою документів. Киев. 1990 (цит. по 1).

28. Украінська Радянська Енциклопедія. 1-е видання (цит. по 1).

29. Косиор С. 1934. Речь на XVII съезде ВКП(б). http://www.hrono.ru/vkpb_17/8_4.html

30. Сторінки історії КПРС: факти, проблеми, уроки. Киев. 1990 (цит. по 1).

31. Милов Л.В. 1998. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. Москва, 576 с.

32. Ивницкий М. 2000. Хлебозаготовки 1932–1933 годов и голод 1933 года // Голод-геноцид 1933 року... Киев – Нью–Йорк. с.113 с., с. 86.

33. Кульчицький С.В. 1989. 1933: трагедія голоду. Киев.

34. Осокина Е.А. Иерархия потребления. О жизни людей в условиях сталинского снабжения. 1928-1935 гг.

35. Сейерс М. и Кан А. 1947. Тайная война против Советской России. М.

36. Казарезов В.В. 2002. Самые знаменитые реформаторы России, М. Вече. с. 385.

37. Центральный государственный архив общественных объединений Украины. — Ф. 39, оп. 4, д. 1, л. 8—10, цит. по 2.

38. http://ru.wikipedia.org/wiki/Обсуждение:Голодомор_на_Украине/Решение_конфликта

http://www.contr-tv.ru/print/1627/